Точка зрения
soiz
УМИРАЮЩИЙ ГОРОД
Что может прийти ему на смену?
Почти весь май из-за идиотизма, который нам устроила власть с транспортом в рамка «самоизоляции», мне было очень трудно добираться до собственной дачи; она находится в нескольких районах от того места, где я живу. Поэтому бывал там, но редко. А в мае пошли дожди и все на нашей даче, которая в засушливые годы порядком пострадала, расцвело — и цветы, и деревья. Она превратилась в зеленый оазис, в пышный дикий сад
в английском стиле. После этого всего многообразного безумия в различный видах, информационного прессинга, запугивания эпидемией, этих затюканных, затерроризированных людей в намордниках и перчатках, различных непущений в магазин без масок, милицейских патрулей, вылавливающих «нарушителей режима», — вот после этого всего ужаса, когда я наконец добрался до дачи, пришел и сел в этой тиши, мне показалось, что попал в другое измерение, в рай. И я почувствовал — насколько городская среда приблизилась к своему финальному кризису.
О проблемах урбанизации сказано очень много умными, образованными людьми, хорошо понимающими суть этого процесса. Я не настолько умен и образован, чтобы высказывать столь глубокие суждения, да и не стремлюсь к подобной глубине. Но просто поделюсь своими чувствами и мыслями.
Мне кажется, что современный город становится все более непригодной средой обитания для человека. У меня есть ощущение, что все идет к финалу процесса, который обернется либо страшным кризисом, либо смертоносной катастрофой. Уже становится очевидным — к чему все идет. Дело даже не в экологии города, о ней много говорится, не в том, что воздух городов отравлен и мало подходит для дыхания. Плотность населения, скученность анонимных толп, сомнительные удобства, которые на деле оборачиваются многочисленными осложнениями — порождают ядовитую среду, разлагающую человека. И сейчас особенно ярко предстала во весь рост новая угроза: мутация власти, технологии, вроде бы обещающие нам новые горизонты, блага, но все более похожие на дары данайцев, — все это рождает новые формы ядов. Техносреда, подарившая нам многочисленные игрушки, гаджеты, оказывается хищной. И пугающие разговоры про то, что техника в виде чипов стремиться проникнуть в человеческий мозг — уже на наших глазах обретают реальные очертания и перестают быть фантастическими. И мы видим, что все пороки, все извращения власти, подкрепленные этими технологиями, превращаются во что-то смертоносное. Словно бы раскрыли врата адовы и оттуда на нас надвигается чудовище. На своем пике развития современный город превращается в страшную тюрьму для человека, новую форму концлагеря, как это было сказано в одном старом фильме - «Мой ужин с Андре». Техника становится живой, демонической, ее провода подобно адским щупальцам начинают опутывать человека, проникать в его мозг, чтобы обратить в свою послушную куклу.
Процессы урбанизации, обескровившие, убившие старый крестьянский мир, когда люди уходили из деревни, а потом из городов — в мегаполисы, начинают казаться самоубийственными. Люди, уезжавшие в большие города в поисках лучшей доли, кажется собрались там для того, чтобы стать его узниками и, возможно, найти в них свою погибель. И сейчас, в этот момент, я даже на своей даче почувствовал — в какой мере здесь, на этом маленьком участке со старым покосившимся домиком, слегка одичавшими деревьями, не поддающимся мои усилиям сорняком — больше свободы, чем в городской квартире, на городских улицах, в этом бредовом каменном муравейнике отравленном безумием. Город — это большая клиника где все сумасшедшие — и пациенты, и персонал. А на даче сидишь под деревом, слушаешь пение птиц, шум ветра и понимаешь подлинное значение затасканного слова «свобода».
Я не знаю — чем вся эта история закончится. Мегаполисы притянули, всосали в себя людей с определенными представлениями о жизни, о ее смысле. А то, что еще живо душой, что еще хочет дышать, возможно, затоскует по естественной, первозданной среде, где на ближайших километрах нет ни полицейских, ни чиновников… Глубокие личности, в своих поисках подлинного, очень часто уходили из городов, чтобы обрести тишину в уединении. Они бежали еще из тех, старых городов, власть которых не была столь всепроникающей, тотальной. А вокруг подвижников со временем собирались последователи, возникала община с новыми ценностями.
Возможно, что город станет настолько невыносимым, что это вызовет бегство из него, и этот поток не желающих погибать (погибать во всех смыслах — и душой, и телом) будет нарастать. Возможно, начнется новая волна архаизации, которая сама по себе не является, конечно, выходом.
Но, может быть, человек опомнится, затоскует и начнет создавать новую среду обитания, не похожую ни на современные, безумные человейники, ни на старую деревню. И тогда откроется нечто новое и история продолжится.
