Н.Сомин. «ВСЕНАРОДНАЯ И ВСЕЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ» ДОСТОЕВСКОГО

iU1N0yN-Md4

 

Статья посвящена обсуждению и интерпретации мнений Достоевского о Церкви и ее отношении к социальному вопросу. Рассматривая две главы из «Дневника писателя», в частности, посвященные полемике с Градовским, автор обращает особое внимание на понимание писателем проблем личного спасения и справедливого общественного устройства, в частности, его отношение к социализму, «социальному христианству», его трактовку социального идеала и его осуществимости на земле.

Фёдор Михайлович Достоевский (1821-1881 гг.) в русском сознании — фигура поистине знаковая. А потому его мысли по самым важным для русского бытия проблемам приобретают исключительное значение. Проблема взаимоотношений Церкви и общества — вот что владело тогда лучшими русскими умами, и потому неудивительно, что и для Достоевского она в центре внимания. Но великий писатель одновременно — и великий христианин. В зрелый период своего творчества он всегда стремился подходить к решению любой общественной проблемы с позиций христианской нравственности, заповедей любви к Богу и ближнему. И в отношении Церкви к этим проблемам писатель старался занять наиболее ортодоксально-православную позицию. Обладая исключительно чуткой совестью и огромным стремлением к истине, Фёдор Михайлович видел, что позиция официальных структур Церкви не всегда оказывалась безупречной. И ни в коей мере не отступая от сути Православия, он старался сказать новые слова, несколько иначе осмыслить великие проблемы. В этом плане интересными являются мысли Достоевского о Церкви и ее отношении к социальному вопросу.

Ныне творчество Достоевского изучено вдоль и поперек, так что и на эту тему написано достаточно, но далеко не всегда объективно — уж слишком хочется каждому привлечь его в свой лагерь. Мы попытаемся прояснить этот вопрос на материале двух глав его «Дневника писателя».

1. Ответ Градовскому.

Пушкинская речь Достоевского, произнесенная в Москве 8 июня 1880 г., произвела на слушателей огромное, прямо-таки магическое действие. Присутствующие в зале обнимались, целовались и даже, от избытка чувств, падали в обморок. Вскоре, однако, появились более трезвые и даже отрицательные отзывы. Так, проф. А.Д. Градовский опубликовал статью «Мечты и действительность», с критикой речи писателя (газета «Голос», 25 июня 1880 г. N 174).

Стоит заметить, что Александр Дмитриевич Градовский (1841-1889 гг.) — личность в то время весьма известная: профессор Санкт-Петербургского университета, авторитетный правовед и публицист, говоря современным языком, политолог, отстаивавший мягко-консервативную идею общественного устройства на основе государства, собственности и Церкви. Градовский — патриот. Отрицательно относясь к социализму, он, тем не менее, был сторонником сильного государства, обеспечивающего, однако, развитие личности каждого из его граждан.

Для Достоевского Градовский — «либеральный профессор» и западник. И писатель, напечатав свою речь в августовском «Дневнике писателя» за 1880 г., там же дает и отповедь Градовскому. Интересно, что этот «ответ Градовскому» по горячим следам был оценен следующим образом. Так, журнал «Слово» писал: «И как жалок показался нам в своем ответе г. Достоевский (…) Это бред какого-то юродивого мистика». Но все же, благодаря Коробочке (о ней чуть ниже), известному гоголевскому персонажу, «ответ Градовскому», несмотря на нечеткость мысли, свойственную, кстати, всему «Дневнику писателя», стал хрестоматийным.

В «Дневнике» Достоевский приводит значительный фрагмент из статьи Градовского. Вот он: «Г-н Достоевский призывает работать над собой и смирить себя. Личное самосовершенствование в духе христианской любви есть, конечно, первая предпосылка для всякой деятельности, большой или малой. Но из этого не следует, чтобы люди, лично совершенные в христианском смысле, непременно образвывали совершенное общество (здесь Достоевский в «Дневнике» ставит знак (?!) — Н.С.). Позволим себе привести пример. Апостол Павел поучал рабов и господ во взаимных отношениях. И те, и другие могли послушать и обыкновенно слушали слово апостола, они лично были хорошими христианами, но рабство чрез то не освящалось и оставалось учреждением безнравственным. Точно также г-н Достоевский, а равно и каждый из нас, знал превосходных христиан-помещиков и таковых же крестьян. Но крепостное право оставалось мерзостью пред Господом, и русский царь-освободитель явился выразителем требований не только личной, но и общественной нравственности, о которой в старое время не было надлежащих понятий, несмотря на то, что «хороших людей» было, может быть, не меньше, чем теперь.

Личная и общественная нравственность не одно и то же. Отсюда следует, что никакое общественное совершенствование не может быть достигнуто только через улучшение личных качеств людей, его составляющих. Приведем опять пример. Предположим, что, начиная с 1800 г., ряд проповедников христианской любви и смирения принялся бы улучшать нравственность Коробочек и Собакевичей. Можно ли предположить, чтоб они достигли отмены крепостного права, чтобы не нужно было властного слова для устранения этого «явления»? Напротив, Коробочка стала бы доказывать, что она истинная христианка и настоящая «мать» своих крестьян, и пребывала бы в этом убеждении, несмотря на все доводы проповедника…

Улучшение людей в смысле общественном не может быть произведено только работой «над собою» и «смирением себя». Работать над собою и смирять свои страсти можно и в пустыне и на необитаемом острове. Но, как существа общественные, люди развиваются и улучшаются в работе друг подле друга, друг для друга и друг с другом. Вот почему в весьма великой степени общественное совершенство людей зависит от совершенства общественных учреждений, воспитывающих в человеке если не христианские, то гражданские доблести» [2].

Как видим, вопрос поставлен профессором ребром: достаточно ли личного христианского совершенствования для того, чтобы совершенствовалось всё общество? Градовский четко отвечает: нет, не достаточно.

Достоевский не приемлет такую позицию и в своём ответе и слишком эмоционален, и слишком поспешен. Чувствуется, что писатель задет таким приемом речи, он стремится скорее ответить обидчику, не продумав до конца его позиции. Возможно, поэтому и оказалась такой низкой оценка его ответа критиками.

Сначала Достоевский пеняет Градовскому: «Живой, целокупный организм режете вашим ученым ножом на две отдельные половинки и утверждаете, что эти две половинки должны быть совершенно независимы одна от другой»[3]. Под половинками имеются в виду христианские и «гражданские» добродетели — они должны быть вместе.

Затем Достоевский обращается к размышлениям Градовского о нравственном совершенстве гоголевских персонажей: «Курьезно вы, однако же, понимаете христианство! Представить только, что Коробочка и Собакевич стали настоящими христианами, уже совершенными (вы сами говорите о совершенстве) — можно ли де их убедить тогда отказаться от крепостного права? Вот коварный вопрос, который вы задаете, и, разумеется, отвечаете на него: «Нет, нельзя убедить Коробочку даже и совершенную христианку». На это прямо отвечу: Если б только Коробочка стала и могла стать настоящей, совершенной уже христианкой, то крепостного права в ее поместье уже не существовало бы вовсе, так что и хлопотать было бы не о чем. Несмотря на то, — замечает Достоевский, — что крепостные акты и купчие оставались бы у ней по-прежнему в сундуке» [4].

Заметим, что Градовский вовсе не предполагал христианское совершенство Коробочки — он говорил о «совершенствовании», стремлении «улучшать нравственность Коробочек и Собакевичей». Правда, перед этим утверждал: «Но из этого не следует, чтобы люди, лично совершенные в христианском смысле, непременно образовывали совершенное общество», и, ловя Градовского на слове, Достоевский переносит это общее утверждение и на Коробочку. Он продолжал: «И какое дело тогда Коробочке, совершенной уже христианке, крепостные или не крепостные ее крестьяне? Она им «мать», настоящая уже мать, «мать» тотчас же бы упразднила прежнюю «барыню» [5].

Но спросим, неужели же ее «совершенную» совесть не жгут купчие? И что же это за «совершенная христианка», если она печется только о своих крестьянах, а сосед Собакевич их порет и продает? Но если уж и Собакевич — «совершенный», то как же все стали такими «совершенными», если крепостные акты остались у них в сундуке? Ведь они развращают: шутка ли — владеть людьми, иметь право повелевать ими если не полностью, то очень во многом! Никакого приближения к совершенству достичь нельзя, пока в их сундуках припрятаны бумаги на владение людьми. Вспомним первое правило монашеской аскетики — устранить соблазн: женщину — с глаз долой, с миром — прекратить всякие связи. Устроители монашеской жизни прекрасно понимали роль «внешних условий»: если они негативны, то лишь отдельные сильные души могут им противостоять; если же внешние условия благоприятны, то открывается путь для совершенствования многих. Не исключено, что Градовский и имел в виду нечто подобное, говоря, что нужно было «властное слово» для устранения крепостного права. Но Достоевский думал иначе: каждый помещик может стать «совершенным», несмотря на действие крепостной зависимости как нормы жизни, зафиксированной в законе. Получается, что великий писатель сам разрывал «две половинки». Думается, что доказать свою правоту Достоевскому в этой схватке не удалось. Хотя этот спор — уже другими лицами — продолжался, и «совершенная христианка Коробочка» стала символом, вокруг которого скрещивались копья.

Однако, писатель и дальше продолжает полемизировать. Он выдвигает тезис: общественная нравственность основана на личной нравственности. И именно этого, де, не понимает Градовский с его «ученым ножом». Что ж, тезис верный. Но в то же время, по Достоевскому, «гражданские доблести» самостоятельного значения не имеют. У него «гражданская формула» и исходит из «личного самосовершенствования», и служит ему. Писатель утверждает, что только стяжав «духовную драгоценность» люди и начинают думать «как бы отыскать такую гражданскую формулу совместного жития, которая именно помогла бы им выдвинуть на весь мир, в самой полной ее славе, ту нравственную драгоценность, которую они получили» [6]. А уж коли драгоценность отыскана, и Коробочка стала «совершенной христианкой», то и «гражданская формула» не нужна. Получается, что «гражданская формула» в саму «драгоценность» не входит.

Достоевский, как он отмечал ещё в речи на пушкинском юбилее, видел призвание русского человека в том, чтобы «в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону», ибо «ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено» [7]. И можно с большой долей уверенности предположить, что именно отрицания этой мысли, неверие в русскую все-человечность не может простить великий писатель западнику Градовскому. Но, стало быть, «великая общая гармония» — это и есть общественный плод христианства? И, значит, Церковь должна стремиться осуществить эту «гармонию». В ответе Градовскому Достоевский эту мысль нигде не отрицал. А чуть позже он выразил её с огромной силой.

2. «Вот наш русский социализм!»

Через полгода вышел следующий выпуск Дневника писателя (это время было потрачено на завершение «Братьев Карамазовых»). И вновь, казалось бы, читатели получили довольно сырой материал: вычурные названия главок, мелочность замечаний, отсутствие структуры изложения. Чувствуется, что «Дневник» снова писался второпях. Но у гения и среди необогащенной руды можно найти бриллиант. Вот это место, множество раз цитированное:

«Вся глубокая ошибка их в том, что они не признают в русском народе Церкви. Я не про здания церковные теперь говорю и не про причты, я про наш русский «социализм» теперь говорю (и это обратно противоположное Церкви слово беру именно для разъяснения моей мысли, как ни показалось бы это странным), — цель и исход которого всенародная и вселенская Церковь, осуществленная на земле, поелику земля может вместить ее. Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего всенародного, всебратского единения во имя Христово. И если нет еще этого единения, если не созижделась еще Церковь вполне, уже не в молитве одной, а на деле, то все-таки инстинкт этой Церкви и неустанная жажда ее, иной раз даже почти бессознательная, в сердце многомиллионного народа нашего несомненно присутствуют. Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм! Вот над присутствием в народе русском этой высшей единительно-»церковной» идеи вы и смеетесь, господа европейцы наши» [8].

Этот фрагмент «Дневника» стоит того, чтобы в нем внимательнее разобраться. Прежде всего, кто же такие «они»? Последнее предложение дает ответ — «европейцы наши». Это все те же западники, «градовские», с которыми полемизирует Достоевский. Далее, в тексте есть две «ударные» фразы. Первая: если объединить два предложения перед последним, то определенно получится, что русский народ «спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово — вот наш русский социализм!» Вторая фраза (для ясности ее чуть отредактируем): «цель и исход русского «социализма» — всенародная и вселенская Церковь, осуществленная на земле». При поверхностном чтении может показаться, что Достоевский сближает Церковь и социализм настолько, что чуть ли не ставит между ними знак равенства. И часто при таком прочтении Достоевского записывали в сознательные христианские социалисты. Думается, что мысль Достоевского сложнее. Он отнюдь не отождествляет Церковь и социализм. Наоборот, Достоевский говорит, что «социализм» — «обратно противоположное церкви слово». Заметим, что во второй ударной фразе в словах «русский «социализм»" «социализм» взят в кавычки. Да и было бы странно, если бы Достоевский вдруг, на пороге смерти (жить ему оставалось лишь месяц) стал социалистом. Известно, что он много лет критиковал социализм, революцию и прочую «бесятину» [9] — вспомним хотя бы роман «Бесы». Присмотревшись, можно заметить: смысл фразы «Вот наш русский социализм!» в том, что «социализм», употреблен с прилагательным «русский», а потому отношение к «социализму» из обычно отрицательного в данном случае становится у писателя положительным.

Так что же положительного усмотрел в социализме Достоевский? То, что социализм, несмотря на его атеистичность, пытается решить социальные проблемы, радикально помочь бедным и объединить всех в единую семью. Как раз то, что Церковь делать избегает, откладывая решение этих проблем до Царства Небесного. Но если это обещает сделать безбожный социализм, то тем более это сам Бог велел Церкви Христовой. И тогда русский народ спасется «в конце концов всесветным единением во имя Христово». И снова возникает тема полемики с А. Д. Градовским — «Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского». Но видно, что Достоевский не раз мысленно возвращался к возникшему спору, к своему не очень удачному ответу Градовскому и признал частичную правоту оппонента — отрицать силу «единения», т.е. общественности Достоевский не может и не хочет. А потому рождается формула: «я про наш русский «социализм» теперь говорю (…), цель и исход которого всенародная и вселенская церковь, осуществленная на земле». Иначе говоря, задача преображения общества включается в задачу церковную. Достоевский в конце жизни приходит если не «христианскому социализму», то уж точно к «социальному христианству».

Главная же мысль писателя в том, что реализовать «единение» на земле должна «всенародная и вселенская Церковь». Близко знавший Достоевского выдающийся русский философ B.C. Соловьев точно понял, что к Церкви писателя привели поиски общественной правды. Соловьев писал: «Если мы хотим одним словом обозначить тот общественный идеал, к которому пришел Достоевский, то это слово будет не народ, а Церковь (…) Вселенская правда воплощается в Церкви. Окончательный идеал и цель не в народности, которая сама по себе есть только служебная сила, а в Церкви, которая есть высший предмет служения, требующий нравственного подвига не только от личности, но и от целого народа» [10].

Вот какой — народной, а не клерикальной, стремящейся создать единение народа на земле, а не призывающей только к личному спасению на Небесах, видит Достоевский русскую Церковь. Такая Церковь должна стать «русским социализмом», дать подлинное решение задачи создания праведного социума, которую не смог осилить атеистический социализм. Перед взором писателя предстает Церковь соборная, Церковь, в которой уже нет различия между культом и жизнью, нет противоречия между личностью и обществом, ибо личность, воспитанная на идее жертвенной христианской любви, сознательно отдает себя на служение всем. В этом идеале народ, государство и Церковь сливаются между собой, образуя…, нет не Царство Небесное на земле, но духовное общество, в котором люди, по слову Иринея Лионского, «постепенно привыкают вмещать Бога» [11].

Что это — утопия? «Розовое христианство», в котором упрекал Достоевского К.Н. Леонтьев? Может быть. Но Достоевский чувствовал, что без этой идеи христианство не полно, оно не обретает характера универсальной истины, способной преобразить не только отдельные души, но и весь мир. Вот так — в виде «всенародной и вселенской Церкви» видит Достоевский «всемирную гармонию», а русский народ — как «всечеловека», призванного эту гармонию осуществить.

К этой мысли, венчающей все мировоззрение Достоевского, писатель шел постепенно. Она зрела в нем, медленно высвобождаясь от установившегося в те времена казенно-государственного взгляда на Церковь. И не удивительно: Достоевский старается тщательно прочувствовать этот взгляд, дабы не потерять православного духа. И отповедь Градовскому еще несет на себе следы расхожих мнений. Но все-таки то, что ему теперь открылось, уже не укладывается в официальные схемы. Достоевский приходит к «почвенничеству» и в церковном вопросе.

Пока такой народной Церкви Достоевский не видит: «нет еще этого единения», «не созижделась еще Церковь вполне». Это — последнее из его пророчеств. Но он полон надежды, ибо «инстинкт этой Церкви и неустанная жажда ее, иной раз даже почти бессознательная, в сердце многомиллионного народа нашего несомненно присутствуют». Нет такой Церкви и сейчас. Но мы вместе с Достоевским, великим писателем земли русской и гениальным выразителем христианства, верим, что такая Церковь обязательно станет реальностью. И тогда атеистический Марксов социализм окончательно забудется — ибо у нас в облике Церкви Православной явится свой, «русский социализм».

 

Примечания

[1] Волгин И. Последний год Достоевского. М., 1990. С. 392.

[2] Достоевский Ф.М. Дневник писателя, август 1880. Полное собрание сочинений. Т. 26. Л., 1984. С. 162.

[3] Там же. С. 161.

[4] Там же. С. 162.

[5] Там же. С. 163.

[6] Там же. С. 165-166.

[7] Там же. С. 148.

[8] Достоевский Ф.М. Дневник писателя, январь 1881. Полное собрание сочинений. Т. 27. Л., 1984. С. 18-19.

[9] Соловьев B.C. Три речи в память Достоевского // B.C. Соловьев. Сочинения в двух томах. Т. 2. М, 1990. С. 300-301.

[10] Ириней Лионский, св. Творения. М., 1996. С. 514.

[11] Приведём несколько высказываний Ф.М. Достоевского: «Социализм — это отчаяние когда-нибудь устроить человека. Они устраивают его деспотизмом и говорят, что это самая то и есть свобода» (1865-1866 гг., подготовительные материалы к «Преступлению и наказанию» // Собрание мыслей Достоевского / Сост. и авт. предисл. М.А. Фырнин. М., 2003. С. 114).

«Социализм состоит в том, чтоб, выйдя из под христианской цивилизации и для того разрушив ее, создать свою на основании отрицания небесного царства и ограничиваясь одним земным. Прямо антихрист» (1874 г., подготовительные материалы к «Подростку» // Там же. С 119).

«Нынешний социализм в Европе, да и у нас, везде устраняет Христа и хлопочет прежде всего о хлебе, призывает науку и утверждает, что причиною всех бедствий человеческих одно — нищета, борьба за существование, «среда заела» (1876 г., письмо В.А. Алексееву // Там же. С. 45).

«…христианская правда, сохранившаяся в православии, выше социализма» (1875-1876 г., запись к «Дневнику писателя» // Там же. С. 340).

«Коммунизм! нелепость!» (1876-1877, запись к «Дневнику писателя» // Там же. С. 123).

«…социализм есть не только рабочий вопрос, или так называемого четвертого сословия, но по преимуществу есть атеистический вопрос, вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строящейся именно без Бога, на для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю» («Братья Карамазовы», 1879-1880 гг. // Там же. С. 124).

«Мыслят устроиться справедливо, но отвергнув Христа, кончат тем, что зальют мир кровью, ибо кровь зовет кровь, а извлекший меч, мечом погибнет» («Братья Карамазовы», 1879-1880//Там же. С. 128-129).

(Приводится по изданию: Вестник ПСТГУ 2004/3 «Философия», с. 38-47)

 

Источник

 

 

 

 

Поделиться

Комментарии (17)

  • Ответить

    Цитата: "Личная и общественная нравственность не одно и то же. Отсюда следует, что никакое общественное совершенствование не может быть достигнуто только через улучшение личных качеств людей, его составляющих".
     
    Нравственность личности проявляется только в обществе и позволяет отличить в нем добро от зла и встать при этом на сторону первого. На каком основании делается это отличие? Верующий человек скажет, что добро - это признание религиозных истин и следование им в своём поведении. Атеист скажет, что человек сам волен определять, что такое добро и зло.
     
    В последнем случае понятия эти становятся неопределёнными в масштабах общества, что неизбежно приведёт его к падению. В таком случае говорят, что они не ведают, что творят. 
             

  • Кузнецова

    07 авг 2023

    Ответить

    Перед взором писателя предстает Церковь соборная, Церковь, в которой уже нет различия между культом и жизнью, нет противоречия между личностью и обществом, ибо личность, воспитанная на идее жертвенной христианской любви, сознательно отдает себя на служение всем. В этом идеале народ, государство и Церковь сливаются между собой, образуя…, нет не Царство Небесное на земле, но духовное общество, в котором люди, по слову Иринея Лионского, «постепенно привыкают вмещать Бога»
    Перекликается со "смыслом творчества" Бердяева : Бог уже все сказал человеку, и теперь  его, человека, очередь ответить, реализовав те творческие начала, которые в нем заложены.
    Чем мы еще можем быть "интересны" Творцу?
     
    Никто не спорит, вроде бы, что  человек создан ради обожения. Но жизнь показаывае, что реализовать это искулючительно личными усилиями - удел немногих.
    А остальные, огромная часть народа?!.. В брак записать? Много слишком испорчено "заготовок" образа Божия. Господь, конечно пожалеет и поймет. Удивляет что людям не жалкоогромного количества сломанных судеб , версии как правило:  праивло:  "сами виноваты" или "за что Господи!?"
    Третья версия, что все эти обломки человеческих душ и судеб - результат принятого сугубо индивидуалистического подхода к спасению  - вне поля зрения.Нет развитых понятий о всеобщей связанности .

    Кажется есть объективная причина такого положения. Все аспекты  общенародного спасении и бытии в вечности  сразу ошибочно квалифицируются как этнофилия.
    .Это выплескивание великого смысла вместе с водичкой серьезно обсуждаемых  традиций типа, кто первый встает  в очередь к кресту приложиться!

    • Ответить

      Цитата: "А остальные, огромная часть народа?!.. В брак записать?".
       
      В брак надо записать порочное общественное устройство, при котором слишком велика пропасть между христианскими идеалами и действительностью.  В этом причина того, что при капитализме христианство пришло в полный упадок и духовное совершенствование стало уделом немногих. Остальные пребывают в состоянии раздвоения личности, где ложь заменяет правду, а реальную жизнь - симулякры. Капитализм и христианство несовместимы.

    • Ответить

      Прошу прощения, но что же это Вы так о Создателе? Как будто Он и не само Совершенство вовсе и не Абсолют, а, пардон, бракодел и неумеха, способный портить "заготовки"! А если это не так, и Он есть как раз Высочайшее из возможных и Совершеннейшее Существо (если уместно применить в Его отношение этот термин), то из этого положения логически следует вывод, что всё, созданное Ним есть и само совершенным, изначально наделённое божескими качествами Любви, Блага, Красоты! Учитывая это, Ориген в своё время выдвинул теорию апокатастасиса (за что был отлучён от церкви), согласно которой перед всеми (!) существами, сотворёнными Богом, в конце концов откроются врата Царствия Небесного, пусть и в разные сроки!
       А Вы говорите "испорченные заготовки"…

      • Ответить

        Цитата: "Прошу прощения, но что же это Вы так о Создателе?".
         
        Так ведь Бог и сатану создал, а сатана по определению не наделён божественными качествами Любви, Блага и Красоты.  

  • Ответить

    Заметьте, что на данный момент "не наделён"! Или, скажем так, наделён потенциально, как и всё творение. А поскольку все мы (это самое творение) находимся в процессе становления, т.е. лишь на пути к совершенству ("как совершенен Отец наш Небесный"), в том числе и Вами упомянутый персонаж, то все мы – в равных условиях. Кстати, тот же Ориген считает, что и перед сатаной откроются врата ЦН, и он туда войдёт, пусть и последним… (притчу о возвращении блудного сына, надеюсь, помните?)

    • Ответить

      У вас человек и сатана - всё едино. Разница всё же есть и она разительная. Человек не может отличить добро от зла и может принять второе, поскольку у него не хватает знаний. Когда он приобщается к Богу, тогда он становится более совершенным и принимает сторону добра. Сатана же исходно имеет совершенное знание, но сознательно принимает сторону зла, поэтому у него нет ничего от Бога и он не подлежит исправлению. 

      • Ответить

        Уважаемый, Ваши слова: "по определению", "исходно"… От кого исходно? Повторяю – стартовые позиции всего творения для всех равны, ибо не делает Создатель предпочтения никому из Ним созданных! И амёба, и человек, и тот, кого мы именуем сатаной, в начальный момент имеют равные задатки и возможности их реализации, хотя на определённый данный момент разность в накопленном духовном багаже у них огромна! Но в принципе, или как Вы изволили выразиться, "исходно" для всех них и на самом деле – "всё едино"! И временная (по прохождении дистанции) пропасть между ними не непреодолима, как непреодолима пропасть между Творцом и творением!..
        Кстати, а как понимать следующее: "у него (сатаны) нет ничего от Бога и он не подлежит исправлению"? Он что, независимо от Создателя само-создался, само-зародился?..

  • Ответить

    Так ведь законы диалектики тоже божественные. Любая сущность, согласно им, раздваивается на противоположности, между которыми существуют непримиримое противоречие и борьба. В данном случае эти противоположности - это добро и зло. Со злом ассоциируется сатана, который отступает перед Богом в результате разрешения этого противоречия. 

    • Ответить

      Ну, во-первых, кто считает себя беспрекословно на стороне исключительно добра, тот "пусть первым бросит в меня камень";
      А во-вторых, Вы уж простите, но на мой взгляд (услышав все Ваши доводы, которые, как я понимаю, отражают Ваши воззрения) Вам было бы полезно ещё и ещё перечитать притчу о блудном сыне, о которой я уже упоминал. Ведь там и говорится обо всех нас (блудных детях), которые испытав дурные и порочные пути, в конце концов возвращаются со слезами и покаянием в родной Отчий дом…(и Отец радостно их принимает!)

      • Ответить

        Александр, вы зря за сатану печётесь, он без вас обойдётся. У вас (в отличие от него) шансы встать на сторону добра есть. Знаний пока мало, но любопытство есть, а это уже хорошо. 

        • Ответить

          Тут, Сергей, получилось небольшое недопонимание у нас с вами, поскольку я не "пекусь о сатане", а пытаюсь как бы ухватить основной нерв истины! То бишь такого положения божеского устроения, которое мы за недостатком соответственных знаний (как вы верно заметили) пытаемся определить интуитивно! Но базис-то у нас солидный (евангельские положения!), да и "любопытства" хватает! (тут, вероятно, больше подходит всё-таки слово любознательность)))…
          Словом, исходя из этой самой божеской истины, и у сатаны есть шанс (следуя Оригену, он 100%) и у каждого из нас, сотворённых существ, он имеется, причём с теми же цифровыми показателями!..

          • Цитата: "Словом, исходя из этой самой божеской истины, и у сатаны есть шанс (следуя Оригену, он 100%) и у каждого из нас, сотворённых существ, он имеется, причём с теми же цифровыми показателями!". Откуда у вас взялась такая странная истина? Согласно законам диалектики, единство и борьба противоположностей не может получить в качестве своего разрешения полное подавление одной из противоположностей. Значит, зло (сатана) останется и после своего отступления, хоть и в ничтожной степени. Это согласуется и с божественной установкой, согласно которой полный идеал общества (Царство Небесное) не может быть достигнут на земле грешной, к нему можно только приблизиться.   

  • Ответить

    Ну почему же непременно "странная"? Она вполне себе логично (то бишь совсем на странно) исходит из постулата Абсолюта – Абсолютного Блага и Любви, Абсолютной Непогрешимости и Справедливости, Абсолютного Всеведения и Всесилия Божьего! Повторяю, что Всевышний, в силу всего этого, "не способен" сотворить нечто убогое и несовершенное! Потому-то и Сын Божий спокойно призывает всех нас "быть совершенными как совершенен Отец наш Небесный"! И это совсем не звучит в Его устах как издёвка, ибо Он прекрасно знает, что такое восхождение и преображение возможно и я бы даже сказал неизбежно!
    Касаемо же диалектики и прочего "познавательного хлама", который хоть и помогает человеку разбираться и ориентироваться в мире понятийных категорий (на каком-то этапе развития это хорошо и на пользу), но всё же есть слова из Евангелия: "Мудрость мира сего есть безумие перед Богом", которые подводят жирную черту подо всем этим суетным мудрствованием. Или к примеру, возьмём ваши слова: "зло (сатана) останется и после своего отступления, хоть и в ничтожной степени". Но мы говорим о вещах, которые произойдут "по ту сторону добра и зла"…

  • Ответить

    Ваше толкование богословских фраз чересчур прямолинейно. Призыв "будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" означает быть истинным христианином, то есть стараться поступать в соответствии с заповедями Христа. Быть подобным Богу невозможно для человека. "Человекам это невозможноБогу же все возможно".  
     
    Фраза "Мудрость мира сего есть безумие перед Богом" означает, что за мудрость людьми часто принимается следование суетным корыстным интересам, что не имеет ничего общего с божественной мудростью.  Что касается диалектики, то она всегда получала и получает подтверждение при анализе всех явлений природы и человеческого общества. Коль скоро Бог является создателем всего этого, то это касается и законов диалектики. Поэтому это не "познавательный хлам", как вы изволили выразиться, а законы Божьи.    

  • Ответить

    Вы, любезный, прям как те батюшки, отцы благочинные, которые, если им приходится отвечать не неудобные вопросы, любят повторять, что, дескать, ты, раб божий, неверно истолковал слова из Писания… И заводят свою волынку, которая, откровенно говоря, всегда ни в тын, ни в ворота… Но, поди ж ты, – у них лицензия на экзогетику и истолкования всех "духоносных книг", им де по статусу положено… Вот и вы дуете в ту же дуду. Сам Всевышний вам шепнул истину библейских откровений и того смысла, что в них вложен…
    Но вот даже не ведаете того, что знали ещё люди в древности, а именно: "Бог есть не причина всего, а причина лишь благого", и таким образом никакого касательства Он к мудрости мира сего не имеет, как не имеет касательства и к тем чёрным и страшным реалиям, какие мы, грешные, тут наворотили…
    Постигайте, да обрящете…

  • Ответить

    Не так уж и трудно тащить бегемота из болота. Трудность возникает лишь тогда, когда он не хочет этого. То же самое относится и к тем, кто сопротивляется обучаению премудростям миро сего...

Ответить Сергей Бахматов Отменить

Ваш e-mail не будет опубликован. Поля обязательные для заполнения *