Для того, чтобы ответить на поставленный в заглавии вопрос, необходимо разобраться в вопросе более частном и простом, а именно в природе капитализма и в том, возможен ли православный капитализм.

Чем капиталистическое производство принципиально отличается от традиционного некапиталистического производства? В первую очередь тем, что традиционное некапиталистическое производство имеет своей целью обеспечить жизненные потребности человека. Для чего крестьянин пашет поле? Для того, чтобы прокормить себя и свою семью. Для чего ремесленник лепит горшки? Для того, чтобы продав их, опять-таки обеспечить себя и свою семью. В обеих ситуациях человек производит столько, сколько ему требуется для воспроиздства жизни на принятом в данной конкретной культуре в данное время уровне. Если он и накапливает нечто сверх необходимимого – то в качестве запаса на «чёрный день», однако в принципе накопление этого запаса до бесконечности никогда не ставится целью. В чём специфическая особенность именно капиталистического производства? В том, что целью его становится не обеспечение потребностей собственной жизни, а максимальное извлечение прибыли, которая вкладывается далее в расширение производства ради извлечения ещё большей прибыли и так до бесконечности. Иными словами, цель капиталистического производства есть не достижение разумного и необходимого для нормальной жизни достатка, а бесконечная погоня за прибылью, не имеющее пределов стяжательство.

Как это соотносится с духовными ориентирами Православного Христианства? Обратимся к 19 главе Евангелия от Матфея, в которой рассказана история богатого юноши, обратившегося ко Христу со словами «Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?». Христос отвечает ему: «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди» - и далее перечисляет их. Когда же юноша говорит, что всё это сохранил от юности своей, и спрашивает, чего ещё недостает ему, Христос говорит: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною». Обратим внимание: Христос на вопрос юноши о спасении не требует от него отказаться от имущества, но лишь тогда предлагает это, когда юноша настаивает и просит указать ему путь к большему совершенству жизни, нежели простое соблюдение заповедей. Таким образом, отказ от владение имуществом не является необходимым условием спасения (которое всё равно «человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (Мф. 19:26)), но лишь путём для ищущих совершенства жизни. Однако нетрудно заметить, что человек, активно стяжающий богатство, не просто остаётся в положении того богатого юноши, который от богатства не смог отказаться. Позиция юноши есть лишь нечто среднее между евангельским путём совершенства («продай имение твое и раздай нищим») и активным стяжанием, то есть позиция человека, ограничивающегося перечисленными ему Христом в первом ответе условиями спасения. Но даже о нём «Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:23-24). Что же тогда говорит Христос о людях, не просто не отказывающихся от богатства, но активно стяжающих его? «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24).

Последнее замечание интересно тем, что уподобляет стяжателя богатства идолослужителю. И это уподобление имеет гораздо более глубокий смысл, нежели простая метафора. В капиталистическом производстве, которое довело идею стяжания прибыли до завершения и предела, идолопоклонническая природа стяжания явственно раскрыта. Прибыль, получаемая не с целью обеспечения жизненных нужд своего владельца и его близких и даже не в качестве средства доставления ему хотя бы даже и греховных наслаждений жизни, а как самоцель, превращается в фетиш, в идола в буквальном и непосредственном смысле этого слова. Безличные законы движения капитала подчиняют себе поведение людей, которые лишь по видимости являются его обладателями, а по существу сами обладаемы им. Прибыль становится для них не средством, а целью жизни.

Может ли капиталист или даже вообще предприниматель в широком смысле этого слова в рамках капиталистической системы ограничить свою деятельность одним только производством в пределах необходимых ему и его семье жизненных средств? Отнюдь не может. Потому что такой предприниматель, отказавшийся от бесконечного преумножения капитала и расширения производства, будет закономерно и неизбежно сметён капиталистической конкуренцией. Вступив на путь предпринимательства, капиталист имеет только один шанс уцелеть от разорения в конкурентной борьбе – усерднее других служить обороту капитала, подчиняясь этому языческому идолу не «в меру необходимого», а всецело и полностью, о чём и предупреждает Христос словами о том, что двум господам служить невозможно.

Итак, капитализм есть, во-первых, стяжательство, а, во-вторых, по существу идолопослужение. Но только ли?

Известно, что принцип капитализма состоит в преумножении капитала. Капитал, вкладываемый в дело, преумножается, и на него получается процент. Иными словами, капиталистическое производство по своему существу подобно ростовщичеству – вложению денег в рост. И это отнюдь не только внешнее сходство, но и сущностное родство двух явлений. В некапиталистическом обществе ростовщик представляет собой фигуру относительно случайную, то есть он не является необходимым участником производства, а лишь пользуется несчастными случаями крайней человеческой нужды. Но капиталистическое производство делает ростовщика уже не случайным хищником, а фигурой, абсолютно необходимой в системе производства, именно потому, что само капиталистическое производство функционирует по ростовщическому принципу получения прибавочного процентного капитала на вложенный капитал. Иными словами, капиталистическое производство сами деньги превращает в товар. Как справедливо отмечает Большая Советская Энциклопедия, «На стадии домонополистического капитализма конкуренция некооперированных раздробленных товаропроизводителей сменяется капиталистической конкуренцией, которая приводит к образованию средней нормы прибыли, т. е. равной прибыли на равный капитал. Стоимость произведённых товаров принимает модифицированную форму цены производства, включающую издержки производства и среднюю прибыль. Процесс усреднения прибыли осуществляется в ходе внутриотраслевой и межотраслевой конкуренции, через механизм рыночных цен и перелив капиталов из одной отрасли в другую, через обострение конкурентной борьбы между капиталистами». При этом формирование средней нормы прибыли делает неизбежным формирование ссудного капитала, поскольку получение прибыли на имеющийся в наличии капитал становится правилом, и сами деньги становятся товаром. Иными словами, капитализм узаканивает ростовщичество как неибходимый элемент своей системы производства. Начиная с этого момента предпринимательский доход представляет собой уже не всю прибыль, а только разницу между прибылью и ссудным процентом. Может ли капитализм функционировать без ссудного капитала, то есть не легализуя ростовщичества и не делая его необходимым элементом жизни человеческого общества? Не может, посколько природа капитализма – это и есть получение прибавочного капитала на вложенный капитал.

Итак, капитализм, капиталистическое производство – это не только стяжание и идолослужение, но и система, оправдывающая ростовщичество и включающая его в себя как необходимый компонент своей системы.

Осталось теперь только уяснить, откуда же берётся доход у ростовщика, ведь по известному выражению – хотя и принадлежащему латинским теологам, но вполне очевидному в своей справедливости – «деньги детей не рожают». Откуда же тогда они возрастают в случае процента на капитал?

Проще всего разобраться с обычным простым ростовщиком. Пользуясь нуждой человека, который в силу некоего несчастья (разорения, неурожая, пожара, грабежа и т.д.) остался без необходимых средств к существованию, ростовщик предоставляет ему эти средства (говоря современным языком – потребительский кредит) на время с условием, что по прошествии этого времени должник вернёт не только их, но и определённый процент дополнительно. Понятно, что эти дополнительные средства (процент) могут возникнуть только из одного источника – в качестве продукта труда должника. То есть ростовщик (кредитор) присваивает продукт чужого труда, пользуясь беспомощным положением своей жертвы – и, эксплуатируя чужой труд для обеспечения собственной жизни, существует в качестве паразита.

Откуда же берётся прибыль капиталиста, который сам ничего не производит своими руками? Она возникает из разницы между доходами от продажи продуктов труда нанятых им работников и издержками производства, включая стоимость сырья, амортизацию оборудования, оплату труда работников и т.д. Таким образом, очевидно, что прибыль по существу представляет собой превращённую форму прибавочной стоимости, произведённой недооплаченным трудом наёмного работника и безвозмездно присвоенной капиталистом. Но почему же тогда наёмный работник добровольно соглашается на условия капиталиста, а не производит тот же продукт самостоятельно, кооперируясь с другими такими же работниками и не отдавая капиталисту произведённую его трудом прибавочную стоимость? Потому же, почему неимущий человек и в докапиталистические времена был вынужден обращаться к ростовщику: потому, что сам он не имеет необходимых средств. У рабочего нет необходимых средств производства, поэтому он вынужден продавать не продукт своего труда по его рыночной цене, а свою рабочую силу как товар. То есть капиталист, пользуясь исходным различием в обладании собственностью на средства производства, навязывает рабочему вынужденные условия договора, по которому рабочий вынужден согласиться на изъятие у него продуктов его труда. Данная ситуация полностью аналогична ситуации с обращением заёмщика к ростовщику с одним лишь существенным различием. Отношения заёмщика и ростовщика в некапиталистическом обществе были вызваны экстраординарной ситуацией, по существу несчастным случаем, и воспринимались как временные. То есть заёмщик мог надеяться на то, что разово вернёт долг с набежавшими процентами ростовщику и вернётся к нормальному ходу жизни, в котором ростовщик не является необходимой фигурой. Напротив, отношения рабочего и предпринимателя в капиталистическом обществе являются отношениями постоянными, систематическими и закономерными и не дают никаких шансов рабочему выкупить средства производства и, тем самым, избавиться от ига паразитирующего на его труде капиталиста.

Специфика отношений капиталиста и наёмного работника, характеризующаяся присвоением первым продуктов труда второго, впервые подробнейшим образом была раскрыта основоположником научного коммунизма Карлом Марксом. Однако более чем за тысячелетие до Маркса один из авторитетнейших православных богословов Св. Иоанн Златоуст в «Беседе о милостыне» сделал любопытнейшее и содержательнейшее замечание: «что для богатых — поля, домы и другие источники доходов, то для бедных — их собственное тело, и весь доход их от собственных рук, а больше ниоткуда». Эту констатацию от марксизма отделяет, собственно, только один маленький шаг: осознание очевидности того факта, что ни поля, не дома сами по себе ничего не создают и что источниками дохода они являются только постольку, поскольку собственность на них позволяет присваивать долю труда тех, кто вынужден в этих доходных домах жить и на этих полях работать за неимением своих собственных. Стало быть, на самом деле доходы богатых (если они не проедают основной капитал, а живут как рантье на доход от своего богатства) – это не сами поля и дома, а тоже от рук и больше ниоткуда – только не от своих рук, а от рук тех же бедных, которые вынуждены брать у богатых средства потребления и производства на кабальных для себя условиях.

Таким образом, необходимо признать, что капиталистическое производство, точно так же, как ростовщичество, есть по своему существу кража или, вернее, грабёж, осуществляемый с использованием беспомощного положения жертвы. Так может ли быть православный капитализм? С учётом приведённого выше анализа этот вопрос приобретает риторическую форму, сводящуюся к вопросам: возможно ли православное стяжательство, православное идолослужение, православное ростовщичество и православное воровство? Поэтому попытка оправдать капитализм меценатством и благотворительностью состоятельна ничуть не более, чем попытка представить в виде православной деятельности грабёж, проституцию или наркоторговлю на том основании, что некая доля от полученных таким порочным путём доходов подобно покупке индульгенции выделяется на общественно-полезные цели.

Но вернёмся теперь к исходному вопросу, поставленному в заглавии статьи – возможно ли православное предпринимательство? Современный экономический словарь определяет понятие предпринимательства как инициативную, самостоятельную, осуществляемую от своего имени, на свой риск, под свою имущественную ответственность деятельность граждан, физических и юридических лиц, направленную на систематическое получение дохода, прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ, оказания услуг.

Очевидно, что в рамках такого определения понятие предпринимательства существенно шире, чем понятие капиталистического производства. Иными словами, вполне можно представить себе некапиталистическое предпринимательство ограниченное двумя существенными условиями. Во-первых, отсутствием привлечения наёмного труда – то есть существующее в форме предпринимательства индивидуального, семейного или кооперативно-артельного. Во-вторых, направленностью на получение дохода в пределах жизненных потребностей участников производства, а не с целью бесконечного расширения производства и преумножения капитала. Такое некапиталистическое предпринимательство в принципе не противоречило бы тем минимальным условиям спасения, о которых Христос говорит богатому юноше в первой фразе, не предполагающим достижения совершенства. Однако необходимо ясно отдавать себе отчёт в том, что такое некапиталистическое предпринимательство практически невозможно в условиях господства капиталистических отношений, поскольку в этом случае неизбежно будет разорено в конкуренции с классическим капиталистическим производством. Такое некапиталистическое предпринимательство возможно либо в условиях докапиталистических отношений, либо в условиях победившего социализма. В условиях же господства капиталистических отношений предпринимательство может выжить только принимая капиталистические формы, несовместимые, как было показано выше, с православно-христианскими нормами жизни и нравственными ориентирами.

Июль 2009

(Из книги: «Коммунисты консерватизм и традиционные ценности». СПб.2012)

Поделиться