Н.Сомин. ЭКОНОМИКА СЛУЖЕНИЯ И ЭКОНОМИКА НАЖИВЫ
Раздаточная экономика
В мире существовало и существует поныне экономика только двух типов: рыночная экономика и раздаточная экономика.
О рыночной экономике все наслышаны: в основе ее лежит рыночный обмен товаров, производимых собственниками средств производства.
А вот о раздаточной экономике хотелось бы поговорить поподробнее. Сам термин «раздаточная экономика» взят из работы О.Э. Бессоновой /1/ – автора, давно исследующего этот экономический уклад. Суть раздаточной экономики – в служении. Человек служит – государству, общине, семье – будем говорить: служит социуму, отдавая ему плоды своего служения. Но за свое служение он вознаграждается от социума благами. Таким образом, раздаточная экономика предполагает два встречных процесса: «сдачу», т.е. передачу плодов служения и «раздачу» – материальную награду за служение. Особенно наглядно это происходило в Московской Руси: там за службу (государственную, военную) человек вознаграждался земельным наделом (с деревнями) и денежным довольствием. Для не служившего населения существовал механизм «тягла» (налога), который тоже можно рассматривать как «сдачу» за блага, которые предоставляются им служивым сословием.
Московская Русь – лишь пример. Можно утверждать, что всегда, когда социум считал себя сплоченной общиной, он стремился организовать раздаточную экономику. В этом случае раздаточная экономика была и следствием такой сплоченности, и одновременно инструментом, помогающим эту сплоченность сохранить и упрочить. Если же социум мыслит себя как совокупность разобщенных индивидов, то его экономика неизбежно приобретает рыночные формы.
Важно уяснить, что раздаточная экономика может существовать на разных уровнях общества. В семье естественно складывается то, что можно назвать первичной раздаточной экономикой: каждый член семьи старается как может, но все поступает в общий котел, из которого глава семьи раздает материальные блага. Эта идея семейности по сути дела является ведущей для раздаточной экономики. Нечто аналогичное происходило в крестьянской общине, когда староста или сход решали, как поделить или переделить принадлежащее общине. Наконец, раздаточная экономика может быть успешно построена в рамках государства, причем такого громадного, как Россия.
Впрочем, реализовать раздаточную экономику непросто. Московское правительство XVI-XVII в. было непоследовательно: оно раздавало земли как в виде поместий, которые по окончании службы можно было отобрать, так и в виде вотчин (на правах собственности). Вскоре разница меду вотчинами и поместьями и вовсе стерлась, так что земли раздавались фактически в частную собственность и «выходили из службы», не возвращаясь обратно в казну. Так что государству приходилось все время изыскивать новые ресурсы, не останавливаясь даже перед секуляризацией церковных земель. А когда в 1762 г. Петр III издал «Манифест о даровании свободы и вольности российскому дворянству» (отменивший обязательность службы дворян), то раздаточная экономика стала трещать по швам и вскоре, после реформы 1861 г., начала превращаться в рыночную экономику.
В СССР идея раздаточной экономики была значительно развита. Там граждане государства должны были служить (работать на госпредприятиях), причем все (иначе они выпадали из социума). Но за службу, помимо зарплаты, они получали обеспечение по старости и инвалидности, бесплатное жилье, бесплатную медицину, бесплатное образование, практически бесплатные транспорт и продукты первой необходимости. Отсутствие частной собственности позволяло львиную долю ресурсов включать в круг раздач.
О. Бессонова /1/ делает ряд интересных наблюдений над раздаточной экономикой. Она самодостаточна, имеет в своем составе все необходимые для полноценного существования институты и является саморегулирующейся. Особенно характерна раздаточная экономика для России, где она реализовывалась в разных формах и в разное время. В истории России имели место три периода раздаточной экономики: общинно-княжеский (до XIII в.), поместный (Царская Россия XV-XVIII в.), административный (СССР до 80-х годов XX века). Но раздаточные фазы имели цикл развития и уступали место «рыночным» периодам: XIII – XIV вв. («феодальный период»); середина XIX в. – начало XX в. («капитализм»); с конца XX в. – («современная рыночная экономика»).
Таким образом, можно с уверенностью заключить, что раздаточная экономика – не случайный эпизод, не уродливое образование, а вполне нормальное, законное и распространенное явление, являющееся альтернативой западной рыночной экономике. Более того, самой судьбой России предназначено организовывать свою хозяйственную жизнь в рамках этой формы, противопоставляя себя Западу. Разность типов экономик России и Запада – может быть самая глубокая черта, разделяющая и противопоставляющая эти цивилизации.
Все познается в сравнении
Знаменательно, что мы, жители России XX-XXI вв., сполна испробовали и раздаточную и рыночную экономики, и теперь можем сравнивать их со знанием дела. Сначала укажем на структурные различия.
В рыночной экономике существует единственный институт, осуществляющий обмен продукцией. Это – рынок. Соответственно, существует одна, определяемая рынком, цена товара. В раздаточной экономике имеют место два института: институт раздач, с помощью которого служащие наделяются средствами к существованию, и институт сдач, действующий в противоположном направлении и забирающий в общее пользование плоды труда. Но самое интересное, что в обоих институтах действуют денежные отношения: часто и раздача осуществляется не бесплатно, а по раздаточным ценам, и сдача тоже не является реквизицией, а происходит по сдаточным ценам. Массу примеров этих цен, причем зачастую не равных друг другу, мы видели в советский период. Так например, работа служащих, т.е «сдача», оплачивалась зарплатой (которая естественно не являлась единственным источником их существования). С другой стороны, раздача тоже была разной. Государственные квартиры давались бесплатно, за хорошую службу. Но были и кооперативные квартиры, раздававшиеся за плату. Причем слово «раздававшиеся» тут уместно, ибо их цена была раздаточной, обычно существенно меньшей себестоимости и тем более рыночной цены. За транспорт мы тоже платили, но пятачки, которые по сути дела были платой символической.
Само участие денег и образование цен в раздаточной экономике – очень интересное явление, по сути дела не изученное советской политэкономией. Причем, система оказывалась очень сложной, посложнее рыночной. Но зато цены в раздаточной экономике – очень эффективный механизм управления экономикой и по сути дела управлением всем обществом. Получается, что и деньги и цена – феномены более широкие, чем рынок, поскольку они могут обслуживать и механизмы сдачи-раздачи.
Пойдем далее. Рыночная экономика основана на частной инициативе и соответственно на частной собственности. Раздаточная экономика необходимо основывается на общественной собственности, будь это собственность семьи, общины или государства. Собственность оказывается одновременно и государственной и общинной и семейной и личной – каждому уровню даются определенные права распоряжения. И социум каждого уровня решает, с кого сколько потребовать и кому сколько раздать.
В обществе очень важна обратная связь, с помощью которой обеспечивается устойчивость. В рыночной экономике – это прибыль. Прибыль же зависит от умения использовать рыночный механизм. В раздаточной экономике институт обратной связи строится на совершенно другом принципе. По /1/ это институт жалоб и предложений. В Московской Руси это были челобитные, для обработки которых был создан специальный челобитный приказ. В советский период – это жалобы и письма трудящихся, жалобные книги. Дл обработки писем и жалоб в каждом райкоме существовал специальный отдел. На основе анализа потока жалоб власть может достаточно четко увидеть узкие места и принять соответствующие меры.
Впрочем, думается, что на одних жалобах хорошей обратной связи не построить. Нужен подлинный демократизм – не в смысле политической борьбы и выбора из двух навязываемых кандидатур, а в смысле творчества в труде, активного участия в управлении производством, контроле за управленческим аппаратом, выдвижении и обсуждении новых идей и концепций. Интересно, что власть в раздаточные периоды всегда это понимала. Во времена Иоанна Грозного регулярно собирались Земские соборы. Большевики активно поддерживали и использовали такой удивительный орган народной демократии как советы. На уровне общины с незапамятных времен все важнейшие дела решал сельский сход. Но с течением времени демократические институты имеют тенденцию превратиться в формальность, что крайне негативно сказывается на обратной связи и соответственно – устойчивости раздаточного общества.
Нравственная оценка
Если же посмотреть на эти две экономики с нравственной точки зрения, то разница будет еще разительней.
Рыночная экономика основывается на личной инициативе и поддерживается желанием личного преуспеяния. В основе раздаточной экономики – работа на общество. Подходы, надо сказать, диаметрально противоположные. Там – нажива, тут – служение. Там – личный эгоизм, тут – альтруизм, любовь к ближнему.
Обе экономики формируют совершенно разные типы личности. Конечно, в обществе всегда есть и эгоисты и альтруисты. Но очень важно то, какие предпочтения бытуют в обществе. Герой рыночной экономики – активный эгоист, олигарх, на счету которого миллиарды. Раздаточная экономика возводит на пьедестал героев труда – людей беззаветно служащих обществу своей трудовой деятельностью. Вот и получается, что рыночная экономика поощряет и реально дает преимущества эгоистам; экономика же раздачи наоборот дает преимущество людям, обращенным на служение обществу.
Наконец, о трудовой справедливости. Известно, что частная собственность – нетрудовая, ибо она растет не по труду, а по капиталу. Наши экономисты-рыночники об этом прекрасно знают, но помалкивают. Народ же наш давно это понял, сочинив пословицу «трудом праведным не наживешь палат каменных». Поэтому рыночная экономика, вся основанная на частной собственности, как раз и не может справедливо оценить труд. В ней действует жестокий закон: она богатого делает еще богаче, а бедного – еще беднее. Точнее, разрыв между бедными и богатыми рынок увеличивает, и чтобы этот эффект как-то нивелировать, власти пытаются применить ряд мер: ввести прогрессивную шкалу налогов, пособия для безработных и пр. Но пропасть все равно остается. А уж что касается отдельных богачей, то их капиталы в принципе ничем не ограничены. Билл Гейтс может иметь 40 миллиардов, а может в десять раз больше. И все только скажут: молодец, так и надо.
А вот раздаточная экономика как раз заточена на справедливое вознаграждение. Это ее специализация, и как правило с этой проблемой она справляется намного лучше. Достаточно сравнить оплату труда в СССР и сейчас, в капиталистической России. Относительное равенство материального уровня давало в СССР подлинно одинаковые стартовые условия для всех граждан. Совершенно иначе сейчас, при фактически платном образовании.
Можно уточнить нравственную характеристику обеих экономических укладов, привлекая одно из основных понятий христианского учения – понятие падшести. Дело в том, что по всеобщему святоотеческому мнению частная собственность и возникающий из нее рыночный экономический уклад – порождение падшей человеческой природы, ниспавшей с высоты любви к Богу до низменного эгоизма и себялюбия. К счастью этот эгоизм не столь яростен, чтобы вылиться в перманентную горячую войну между людьми, хотя холодная война экономических интересов не только присутствует, но и управляет рынком. Поэтому рыночный уклад – как бы нижняя планка экономического устроения падшего человечества. Но, по мере исполнения заповедей Христовых и по мере усвоения Божественной благодати, земное человечество может подниматься выше – до раздаточной экономики, призванной реализовать в макросоциальных масштабах идею братства.
Итак, раздаточная экономика в принципе несет в себе очень высокий нравственный заряд. В частности, она имеет все возможности создать действенный заслон стяжательству и власти мамоны. Но этот заряд реализуется при одном существенном условии: власть должна работать на народ, заботясь не только о его материальном благополучии, но и о нравственном здоровье. Автоматически это не возникает – власть может быть и нерадивой и несправедливой и просто жестокой. Но есть надежда, ибо в рыночной экономике власть неизбежно становится заложницей олигархических кланов и может лишь поддерживать мамонообразный общественный строй.
«В одну телегу впрячь не можно…»
На первый взгляд кажется, что обе экономики вполне совместимы. С одной стороны государственные предприятия, с другой – частные. Почему бы им не существовать вместе? Тем более, что частник может более эффективно устроить малое предприятие. Так давайте создадим смешанную экономику, взяв все лучшее от каждой из них.
Нет, ничего не получится. Слишком различны, слишком несовместимы между собой принципы функционирования рыночной и раздаточной экономик:
– там – рынок, тут – сдача-раздача;
– там цена определяется стихийно, тут она сознательно назначается;
– там одна рыночная цена, тут – две цены: сдаточная и раздаточная;
– там частный интерес, тут интерес государства, т.е. всего общества;
– там власть рынка; тут – план;
- там атомизированное общество индивидов, тут общество-семья.
« В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Обе экономики оказываются конфликтующими друг с другом, и помирить их ох как сложно. Скажем, в раздаточной экономике появилось частное предприятие. По каким ценам продавать продукцию? Ведь они необходимо будут выше раздаточных. Частное предприятие не выдержит конкуренции с раздаточным. Но допустим, что все-таки выдержит. Какую платить зарплату рабочим? Ведь она тоже выше раздаточной (ибо рыночная экономика предполагает, что зарплата – единственный источник дохода). Если «рыночный» рабочий будет включен в систему раздачи, то это будет несправедливо – он не «служит». Так что рыночный сектор должен быть изолирован от раздаточного. Но это означает разделение населения прямо-таки на классы: есть класс «служащих» и есть класс «рыночников»; их интересы в производственной сфере совершенно разные. Совмещение же обеих экономик невозможно, как невозможно скрестить волка и овцу. Недаром переход от одного экономического уклада к другому (в 1917 и 1991 гг.) сопровождался революциями, полностью дезорганизовавшими нашу экономику.
«Позвольте, – может возразить вдумчивый читатель, – но как раз в реальной экономике оба вышеозначенных «идеальных типа» прекрасно уживаются друг с другом. Во времена СССР мы всегда видели бабусь, продающих носки или пучки редиски. Да и теневая экономика 70-80-х была фактически рыночной и составляла чуть ли не треть всего производства. И наоборот, в рыночной экономике всегда есть раздаточные механизмы: пособия, льготы и проч. Да и налоги – разве это не сдаточный механизм, разве не сбор дани?»
Верно в этом мнении лишь то, что элементы разных экономик могут в реальности сосуществовать. Но сосуществовать вовсе не мирно, вовсе не гармонично. Наоборот, один уклад противоречит другому, воюет с другим. И при этом, всегда один из укладов является ведущим, господствующим, а второй – подчиненным, существующим как придаток.
Действительно, рыночная экономика включает в себя раздаточные механизмы. И это легко объяснить: ножницы между бедными и богатыми, увеличиваясь, могут привести к гражданской войне. Чтобы сохранить мир и нужен раздаток, с помощью которого производится подкормка бедных. А для реализации раздатка нужна сдача, т.е. налоги, прогрессивная шкала которых тоже способствует уменьшению пропасти между бедными и богатыми.
Но и раздаточная экономика не может избежать рыночных отношений. Почему? Тут видятся две причины.
Прежде всего, общество всегда полно эгоистами, и рынок является для них отдушиной, как бы естественной средой обитания. Легализовать рынок раздаточное государство не может – это было бы равносильно развитию раковой опухоли, которая неизбежно погубит весь организм. Но и ликвидировать рынок оно не может, не применяя жесткую силу, что всегда вызывает негативную реакцию. В общем, реализовать чистый раздаток не дает недостаток нравственного уровня.
Но есть и другая причина. В силу неразвитости отношений раздатка, он оказывается недостаточно гибким механизмом, не позволяющим учесть все нюансы потребления. Очень часто возникает необходимость обменять розданные блага. Например, квартиру, дачу, машину. Разумеется, обмен должен быть эквивалентным. Механизм обмена квартир в СССР существовал. Но в целом создать мощный, но «безобидный» институт обмена раздаточный уклад в своем историческом развитии так и не сумел. При послаблении (НЭП) возникал рынок. Но раз рынок, – то и спекуляция, бизнес, стремление использовать рынок для своего обогащения. Отсюда и проблема теневого рынка, хотя в СССР под названием «теневой рынок» по большей части скрывалась вульгарная практика приписок.
Таким образом, уклады существуют а одном пространстве, но, повторяем, – отнюдь не мирно. Всегда между укладами идет война, обусловленная как несовместимостью принципов организации, так и противоположностью в нравственной позиции. «Ну а как же Китай?» – спросит вдумчивый читатель, – «Там совмещение двух укладов налицо». Отнюдь нет. Там происходит неуклонный процесс выдавливания раздаточной экономики и насаждения рыночной. Правда, благодаря китайской специфике этот процесс был проведен умно. Эта специфика заключается в доминировании коммунистической партии, которая сумела переход сделать без катастрофы. В Китае сейчас заканчивается построение государственного капитализма – в том смысле, что его не просто поддерживает государство, но и активно его строит.
Раздаточная и рыночная экономика – два полюса, две крайние точки, между которыми колеблется маятник всего многообразия экономических укладов в мире. И вроде бы действительно наблюдается качание этого маятника – периодическая смена экономик. Уже упоминалось, что в истории Руси можно найти три волны раздачи и три отката в рыночную стихию. Но каковы причины этих колебаний? Можно, конечно, считать, что таков незыблемый закон социума. Так сказать «могучим ураганом» сметается раздача и приходит рынок, а затем наоборот. Конечно, наука обязана рассматривать явления только «объективно», не касаясь нравственной сферы. Но для православного сознания несомненно, что идет великая битва добра и зла, сил Бога и сил сатаны. И отражением этой борьбы на экономическом фронте является смена типов экономик. Силы спасения разят врага с помощью экономики служения, силы погибели стараются поработить мир экономикой наживы.
Но ведь на Западе никакой смены укладов нет. Он прочно сидит на рынке и слезать с него не собирается. А Россию лихорадит, и, думается, будет трясти еще долго. Почему? Да потому, что Россия – территория этой войны. Успехами той или другой стороны и объясняются качания маятника. Россия – передовой край этой схватки, благословенное Богом поле битвы, где не утихают попытки построить праведный социум. И именно поэтому Запад всегда будет ненавидеть Россию. Ибо он давно (где-то с XVI в.) в руках сил зла, и построить там раздаточную экономику уже невозможно.
Экономика и социализм
Так что же такое социализм? Это общество-семья. Это общество, реализующее идею братской любви (разумеется, в пределах, ограниченных человеческой падшестью). Для этого совершенно необходима экономика, поддерживающая идею братства и совершенно необходима идеология, поддерживающая такую экономику. Из предыдущего совершенно ясно, какой должна быть экономика социализма. Это – раздаточная экономика, экономика служения. Только раздаточная экономика имеет необходимый для построения социализма нравственный потенциал. Социалисты всегда настаивали на общественной собственности. Думается, что их лучше бы поняли, если бы они говорили о раздаточной экономике. Ведь они чаяли именно это. А общественная собственность – лишь необходимое условие для построения раздаточной экономики. Кто знает, может быть термин «раздаточная экономика» окажется более успешным, чем «социализм» или «коммунизм», опороченные в последнее время.
Рыночная же экономика для построения социализма противопоказана. По нравственным соображениям. Ибо она формирует совершенно другого человека – эгоиста-индивидуалиста, стремящегося к собственному обогащению. Может быть, слово «формирует» – слишком жесткое. Человек – не механизм, и полностью внешними социальными факторами он не определяется. Поэтому и в условиях самой безнравственной экономики всегда будут люди, которые вопреки ей достигают спасения. Но утверждать, что человек совершенно невосприимчив к внешним условиям, ни в коем случае нельзя. Человек – существо воспитуемое. И сфера экономики, столь важная, весьма активно воспитывает человека. А потому совершенно необходимо, чтобы это воспитание шло в положительную в нравственном отношении сторону.
Несколько слов о социалистическом рынке. Попросту говоря, такового не бывает. Подлинный рынок характеризуется тем, что он формирует цены на товары. Возникновение такого рынка является верным признаком того, что его участниками руководит интерес получения наибольшей прибыли – они начинают работать на себя, а не на социум. Участвующее в таком рынке предприятие начинает вести себя как капиталистическое, даже если оно управляется выборными от рабочих. Либо рынок настоящий, и тогда – капитализм, либо никакого рынка (квазирынок товаров в СССР являлся просто гибким инструментом раздачи).
Тут мы снова возвращаемся к вопросу «что же такое социализм?» Есть два разных термина: «социализм» и «социализация». Под первым («социализм») понимается общество-организм. Естественно, что экономика социализма должна не просто поддерживать, но непосредственно реализовывать идеи братства, доверия и справедливости. Это может сделать только раздаточная экономика. Под вторым («социализация») понимается принцип смягчения рыночного капиталистического общества, придания ему статуса «общества с человеческим лицом». Социализация может использовать механизм перераспределение благ, разные варианты которого обсуждались еще полвека назад /2/. Но все равно в основе «социализированного» общества будет лежать рынок с его столкновением сил и интересов. Социализация – шаг в сторону социализма, но еще в рамках капитализма.
Ныне время не просто смешения, но нарочитого искажения понятий. А потому социализм часто подменяют социализацией. Делать это негоже.
Экономика и христианство
Как относится христианство к экономике служения? Тут происходит трагическое недоразумение. Дело в том, что христианству просто органически присуща раздаточная экономика. В первой христианской общине, апостольской Иерусалимской общине, сразу же была введена раздаточная экономика, причем в самом радикальном варианте. И надо сказать, что вся святоотеческая мысль с восторгом относится к этому выбору. Православная традиция всегда признавала монашескую жизнь за наиболее радикальное воплощение христианской жизни на земле. Но опять-таки в наших общежительных монастырях господствовала и господствует поныне раздаточная экономика. И это вполне естественно: экономика служения, экономика братства, экономика любви несравненно более соответствует христианским идеалам, нежели рыночная экономика.
Христианство дает возможность разрешить основную проблему этики служения: чему служить? что является подлинным, верховным объектом служения? Бог – отвечает христианство, Пресвятая Троица. Но, служа Богу, человек благословляется и на служение всей иерархии земных объектов служения – семье, общине, народу, государству. Ибо второе Лицо Троицы Господь Иисус Христос, будучи одновременно человеком и живя в земном социуме, освятил и наполнил смыслом всю социальную иерархию, указал каждому уровню свое место в системе бытия человека.
Казалось бы, нет вопросов. Но… поразительным образом и наши теоретики, и основная масса батюшек поддерживает именно рыночную экономику, препятствующую подлинному служению. Парадокс, по большому счету необъяснимый. Так, духовник Союза Православных Граждан (СПГ) о. Владислав Свешников в своей книге «Очерки христианской этики» выдвигает принцип служения как один из важнейших /3:307/ и даже достаточно подробно рассматривает этику общественного служения /3:379-383/. И в то же время СПГ открыто превозносит капитализм и кладет его в основу будущей русской государственности. Остается только руками развести…
Раздаточная экономика должна прочно войти в социальную концепцию православия. Только тогда она (концепция) перестанет быть двусмысленной, обретет ясность и стройность. Но для этого нужна метанойя – изменение сознания, перестройка мышления и ценностей. Пока же мы держимся за «традицию», которой де-факто стало одобрение частной собственности и капитализма. «Традицию», надо сказать, просто возмутительную и совершенно не увязанную со святоотеческим наследием.
Впрочем, многие православные вообще не считают нужным говорить об экономике. Мол, спасться надо – и весь сказ. А разговоры о мирском устроении только отвлекают от этой задачи. Все это не что иное, как построение рая на земле – гибельная ересь, о которой грешно и упоминать.
Действительно, цель христианской земной жизни – порушенное грехопадением соединение с Богом, или иначе – спасение. И Церковь для этого предоставляет нам множество средств, включая таинства и аскетическую практику выявления и изживания личных грехов. И все же есть еще одно средство, очень важное, но которое пока не освоено Церковью – организация жизни христиан, способствующая праведной жизни. Раздаточная экономика – основа такой жизни. Ее реализация, при господстве веры православной, позволит спастись гораздо большему количеству людей. Разве это не благая цель, которую должна преследовать Церковь? Попечение Церкви о своих пасомых должно проявляться и в этом.
Мы надеемся, что церковная общественность постепенно осознает важность работы по христианизации экономического уклада, сумеет верно осмыслить эту проблематику и найдет пути для движения вперед на этом трудном поприще.
Литература
1. Бессонова О.Э. Раздаточная экономика России: Эволюция через трансформации. – М.: РОССПЭН, 2006. – 144 с.
2. Бертран де Жувенель. Этика перераспределения. Институт национальной модели экономики. 1995. – 146 с.
3. Прот. Владислав Свешников. Очерки христианской этики. М.: «Паломник», 2000. – 622 с.
Комментарии (6)
Аркадий Голицын
02 июн 2014
Суть социалистической экономики заключена в том, что в ней каждый работает на всех и все работают на каждого. То есть, дело поставлено так, как в семье пчел. Но раздаточной экономикой назвать экономику социализма нельзя. Это не собес для иждивенцев, а каждому по труду.
Мария
10 авг 2015
«Россия проходит великое испытание, и урок свой она выучит раньше многих других». (Рерих Е.И. Из письма от 17.12.35.)
Трансформация в бизнесе и экономике
Трансформация и в бизнесе, и в жизни происходит, прежде всего, от сути внутреннего содержания деятельности и жизни. Трансформация – это не новые действия, а новое содержание и смысл деятельности компании, человека.
Ведь СУТЬ жизни – это ПУТЬ к результату. ПУТЬ – это и есть содержание компании и человека, а не результат. Поэтому ответы на эти вопросы дают и понимание наполненности новым смыслом..
Почему сейчас важно, чтобы происходила эта трансформация?
Все дело в том, что наша цивилизация сейчас проходит переход между «закатом» старой и «восходом» новой цивилизации. И этот переход связан со сменой прежде всего менталитета людей, мировоззрения и мировосприятия. Это основная трансформация. Должны имениться наши убеждения и ценности, наши интересы, а главное отношения.
НТП – необходимое условие развития цивилизации, но если оно оторвано, отстает от духовного развития, то несет не созидание, а разрушение. Должно прийти осознание того, что главная деятельность людей, компаний – это созидание на благо всех людей земли. И конкуренция – это тот источник для созидания, который и помогает вершить дела лучшего качества и свойства, лучшим способом. Конкуренция должна трансформироваться и расширить себя за счет понимания того, что она строится на общем интересе, а не индивидуальном (компании, человека).
Компании думают только о своем интересе, а не общем интересе. Это делает цивилизацию примитивной. Не дает идти дольше в своем развитии. Осознание и понимание общности интересов и позволяет выйти компаниям и цивилизации на другой уровень.
СМЫСЛ ЖИЗНИ В САМОЙ ЖИЗНИ.
СМЫСЛ деятельности компании в самой деятельности.
Разве может быть смыслом количество произведенных благ?
Смысл в том, КАК это количество участвует в создании условий и способов существования человека на планете земля.
Каким способом это количество произведено не только в смысле технологий, но и какое духовное наполнение несет обществу.
Несмотря на то, что многие говорят о культуре, этике и эстетике, соединить это с деятельностью гармонично удалось очень немногим – но ведь именно стремление к гармонии и является прогрессом т.к. гармония не может быть устойчивой и постоянной, необходимо постоянно производить преобразования и трансформацию.
Сложность заключается в том, что происходит отмирание, разрушение старого (свойств, качеств, систем ) мира и формирование нового.
И в этих условиях компаниям приходится находить гармонию не только внутри, но и гармонию с внешним миром. Находить гармонию с внешней средой, которая сейчас тоже стремиться к гармонии. Поэтому моменты совпадения сейчас будут на короткое временное плечо и в большей степени за счет новых свойств в отношениях, формировании интересов, чем технологических решений.
Сергей
13 авг 2015
К сожалению, должен отметить, что у автора статьи большая путаница в том, что касается экономический понятий. Рыночная экономика существовала задолго до появления капитализма. По сути дела, с тех пор, когда в обществе произошло первое разделение труда, и производители товаров были вынуждены обмениваться товарами на рынке. Сбалансированный рынок (спрос на любой товар или услугу выравнивается с его предложением на рынке) - идеальный инструмент для объективной оценки производимых благ, а значит, для распределения по труду, что является требованием справедливости и основной целью социализма. Поэтому рыночный социализм подразумевает экономику, действующую в условиях товарного рынка на основе общенародной собственности на средства производства в условиях социалистического рынка труда. Функции социалистического государства при этом заключаются в том, чтобы своим управлением поддерживать сбалансированность рынка. Понятия прибыли и капитала при этом исчезают, поскольку доходы предприятий будут равны расходам. В расходы включаются все затраты на производство, реализацию, заработную плату работникам и все возможные отчисления в бюджет и фонд развития.
Почему социализм рыночный? Дело в том, что только обезличенный рынок оценивает людей беспристрастно и по достоинствам, а также только рынок может объективно оценить потребности общества в какой-либо продукции или услуге. В случае плановой централизованной экономики решения принимаются конкретными представителями власти. Если центральная власть управляет всем: оценивает людей, их работу, осуществляет распределение благ и ресурсов, то такая верхушка со временем становится коррумпированной и некомпетентной, какой бы честной и благородной она не была по началу. Кроме того, в этом случае практически невозможно эффективно решать вопросы планирования производственной деятельности, поскольку нет возможности получить достоверную, полную и точную информацию о потребностях общества и экономических процессах в силу их огромного количества и сложности взаимосвязи между ними.
Почему рынок социалистический? Свобода в обществе подразумевает свободу для всех, а процветание общества зависит от интегральной экономической эффективности общества, которая в свою очередь зависит от эффективности использования возможностей каждого индивида. Капиталистический рынок даёт экономическую свободу только обладателям капитала, а эффективность экономики по этой причине оставляет желать лучшего. Более того, он является причиной несправедливого распределения доходов, что вызывает напряжённость в социальной сфере, а также кризисы, инфляцию и безработицу в экономике.
При капитализме капитал приносит прибыль, которая присваивается собственниками предприятий, что приводит не только к несправедливому распределению доходов, но и полной разбалансировки всей экономической системы. Капиталистический рынок искажает рынок (каким он должен быть до неузнаваемости), что выражается в монополизации как рынка товаров и услуг, так и рынка труда. Более того, приводит к появлению финансового спекулятивного рынка, инфляции, кризисам, безработицы и пропасти между богатыми и бедными.
Друзья социалисты! Пора бы уже научиться отличать мух от котлет. Нельзя же много раз наступать на одни и те же грабли!
андрей
17 окт 2015
Роль Духа Святого в «любви к ближнему своему».
Этот комментарий является очередным в серии комментариев, рассказывающих о Духе Святом. Сегодня тема о Духе Святом к сожалению является недостаточно освещаемой Церковью, но она исключительно важна во всех отношениях для православного христианина, и потому не должна оставаться для него «закрытой книгой».
Предыдущие комментарии на эту тему помещены после статей: «Протоиерей Всеволод Чаплин о социализме и миссии России» - раздела «Точка зрения»; «Что такое христианская социология?», «Несколько мыслей по поводу христианского социализма», «Капитализм и Церковь» - раздела «Обсуждаем».
В этих комментариях были показаны многие важные для христианина, разноплановые действия Святого Духа. Но, оказывается, что чудесные действия Духа Святого перечисленным не ограничиваются.
При моем знакомстве с трудами святых отцов пришло понимание и некоторых других Христовых истин, которые до этого были для меня сокрыты. Хочу ими поделиться.
Например это то, что:
1) не возможно одновременно быть альтруистом и эгоистом, служить обществу и себе любимому, «любить ближнего своего» и быть «самолюбивым»;
2) христианская заповедь о «любви к ближнему своему» это нравственный аналог социалистического лозунга об обществе «справедливости, равенстве, братстве».
3) не может быть полноценного искреннего служения человека обществу («любви к ближнему») без «любви к Богу»;
4) при отсутствии в человеческой душе Духа Святого невозможна как «любовь к ближнему», так и «любовь к Богу».
А отсюда вытекают следующие следствия:
1. «Христианский капитализм» не может называться «христианским» (т.е. христианство (служение ближнему и Богу) и капитализм (служение своему «эго») – вещи несовместимые).
2. Идеологические базовые основы христианства и социализма, обосновывающие необходимость для человека самоотверженного служения обществу, во многом соответствуют друг другу.
3. Не возможен и социализм без Бога – «нехристианский социализм», так как не может быть совершенной «любви к ближнему» без «любви к Богу».
4. Социализм (вообще) единственно возможен только как христианский социализм (причем – «христианский» обязательно означает «духовный», имеющий Духа Святого, так как в противном случае это не «христианство», живущее по духу, а бездуховное фарисейство, живущее по букве).
Следствия, надо сказать несколько неожиданные даже для христианских социалистов, хотя в целом именно это ими постоянно и доказывается. Здесь неожиданность выражается не в появлении свидетельств, подвергающих сомнению их правоту, а напротив – в находке большого количества документальных доказательств в Священном Предании, подтверждающих истинность понимания ими православного христианства.
Но, начнем по порядку.
1) Эгоизм против служения (здесь речь идет о служении человека обществу, понимаемое в христианстве как проявление «любви к ближнему своему»).
«Экономика служения» и «экономика наживы» - в этих словосочетаниях Н. Сомин очень удачно передал глубинные нравственные основы идеологии социализма (и христианства) и соответственно - капитализма.
«Служение другим» и «собственная нажива», «альтруизм» и «эгоизм», «любовь к ближнему» и «любовь к себе» (самолюбие) - абсолютные нравственные антиподы. Такие же разные, как «белое» и «черное», «светлое» и «темное», «небесное» и «земное».
(Н. Сомин) «Рыночная экономика основывается на личной инициативе и поддерживается желанием личного преуспеяния. В основе раздаточной экономики – работа на общество. Подходы, надо сказать, диаметрально противоположные. Там – нажива, тут – служение. Там – личный эгоизм, тут – альтруизм, любовь к ближнему»…
Потому-то две противоположные друг другу идеологии формируют совершенно различные типы личности, как и различные типы общества. Ведь бытие определяет сознание.
(Н. Сомин) «…Обе экономики формируют совершенно разные типы личности. Конечно, в (любом) обществе всегда есть и эгоисты и альтруисты. Но очень важно то, какие предпочтения бытуют в обществе. Герой рыночной экономики – активный эгоист, олигарх, на счету которого миллиарды. Раздаточная экономика возводит на пьедестал героев труда – людей беззаветно служащих обществу своей трудовой деятельностью. Вот и получается, что рыночная экономика поощряет и реально дает преимущества эгоистам; экономика же раздачи наоборот дает преимущество людям, обращенным на служение обществу»…
Лучше и не скажешь.
Но что о «служении другим» и «служении себе» (эгоизме и самолюбии) говорит Священное Предание?
Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, § 253): «Когда человек ту любовь, которую ближнему должен оказывать, к себе обращает, тогда это его дело называется самолюбием…Когда человек любовь, которую должно воздавать одному Богу, обращает к себе, то это называется самолюбием, которое есть не что иное, как неумеренная любовь к самому себе. И где самолюбие имеется, там нет любви Божией».
Тихон Задонский дает нам определение слова «самолюбие» (эгоизм). Это та черта личности человека, которая не позволяет ее обладателю проявлять как «любовь к ближнему», так и «любовь к Богу», потому, что он гораздо больше любит самого себя. То есть «самолюбие» (эгоизм) несовместимо с главнейшей заповедью Иисуса Христа «…возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя …» (Мф. 22:37-39), о чем буквально говорит Иоанн Кронштадтский.
Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе, ст.805): «…с любовью к Богу и к ближнему несовместно самолюбие…».
А так как эгоизм является неотъемлемым внешним личностным проявлением воспетых либеральной доктриной капитализма индивидуалистических свобод, то становится очевидным и абсурдность понятия «христианский капитализм», отражающего то нынешнее состояние не только не противостояния, но и «симфонии» капиталистической властной верхушки России с главою РПЦ.
Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения, ч.1): «Все порочные расположения или все нравственное зло истекает уже из самолюбия… Первые порождения самости суть гордость, или вообще жажда возвышения, корыстолюбие, или любостяжание, и плотоугодие, или полнее, жажда наслаждений и удовольствий всесторонних».
Феофан Затворник идет дальше и заявляет, что «все нравственное зло истекает уже из самолюбия», перечисляя такие плоды эгоизма, как гордость, жажда возвышения, корыстолюбие, любостяжание, плотоугодие, являющиеся с позиции христианства смертными грехами. В целом же он все эти грехи обозначает «жаждой наслаждений и удовольствий всесторонних», то есть по-сути желаниями плоти или похотями. В свете этого, представить себе капитализм «христианским» еще нелепее.
Схииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, Предисл.): «…малейшая тень красования своим "Я", самый тонкий вид самолюбия является преградой для вселения Духа Божия в сердце человека. Малейшее попрание чужой личности рассматривается как грех против любви, против образа Божия в человеке. Грех этот особенно противен Духу Святому и отгоняет его».
Схиигумен Савва же дополняет, что «самолюбие (эгоизм) является преградой для вселения Духа Божия в сердце человека», то есть лишает человека возможности получить Духа Святого. А без последнего, как мы уже знаем, быть христианином невозможно. Более того, он заявляет, что «малейшее попрание чужой личности», которое сегодня при капитализме наблюдается на каждом шагу, это есть «грех против любви», который «особенно противен Духу Святому».
Максим Исповедник (Главы о любви, 4-я сот., 37): «Не будь самоугодник; не будешь и братоненавистником. Не будь самолюбив; и будешь Боголюбив».
Максим Исповедник показывает «самоугодника» с «братоненавистником» как синонимы, а «самолюбца» с «Боголюбцем» как антонимы, то есть дает однозначно понять, что «эгоист» и «христианин» понятия абсолютно несовместимые.
Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка, гл.8, 11-21): «…эгоизм, или себялюбие, отталкивает человека от служения другим, и это отсутствие служения, черствость и безучастное отношение к ближнему есть обычное внешнее проявление эгоизма. В сознании этот порок проявляется как открыто наглое или лицемерно замаскированное правило жизни: "Лишь мне было бы хорошо, а до остальных мне нет дела!.." Что могло им (эгоистам) дать учение Христа и чем могло привлечь к себе? Страдания, лишения, добровольная нищета и теснота жизни, постоянный крест терпения, служение другим, доходящее до полного забвения собственных интересов, все, с чем неразрывно связывалась христианская жизнь, — все это было как раз противоположно тому, чего они желали и чего добивались».
Василий Кинешемский прямым текстом утверждает, что «эгоизм, или себялюбие, отталкивает человека от служения другим». Более того, он недоумевает: «Что могло эгоистам дать учение Христа», ведь «все это было как раз противоположно тому, чего они желают и добиваются». Вопрос вовсе не праздный. Он обращен к «христианским капиталистам», а также к асоциальным, аполитичным христианам, желающим спасаться индивидуально и проявляющих в жизни «отсутствие служения, черствость и безучастное отношение к ближнему». По сути, это не христиане, а лицемерные фарисеи, или как их назвал Ерма (Герма) – «двоедушные», то есть те, кто вопреки словам Иисуса: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24), очень хотят одновременно служить двум господам – Богу и богатству, Богу и своему эгоизму.
Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, Фарисей): «(Фарисейский нрав) устами, краем языка он исповедует Бога, а сердцем он отвергается Его. Никогда он не ощущает присутствуя Божия (не чувствует Духа Святого), не зрит промысла Божия (не понимает истин учения Иисуса), не знает опытом, что значит страх Божий. Для сердца его нет Бога, нет и ближних. Он — весь земной, весь плотский, весь во власти страстей душевных, движется ими, управляется ими, влечется ко всякому беззаконию, живет и действует единственно для самолюбия. В этой душе воздвигнут идол «я». Идолу курится непрестанный фимиам, закалаются непрестанные жертвы. Как может в этой душе соединиться служение всесвятому Богу со служением мерзостному кумиру»?
Игнатий Брянчанинов своей цитатой подтверждает высказанное выше желание «двоедушных» христиан служить двум господам. Хотя одновременно он показывает и однозначное предпочтение такого христианина служить только одному господину – своему «я», прикрываясь при этом служением Богу и ближним. Зачем это делать «христианину»? Не честнее ли, не легче ли вообще не быть «христианином», а быть атеистом и без оглядки, без лжи ублажать свое «эго»? Точного ответа на этот вопрос не знаю. Возможно это «двоедушие» вызывает желание казаться в глазах других людей лучше, чем ты есть на самом деле. Думается, что именно это явилось причиной постепенного искажения церковными эгоистами истинного Христового учения. «Святоотеческий» аскетизм, как служение одному господину (Богу) через «умеренное» служение двум господам (Богу и маммоне (эгоизму)) превратился в «протестантское» служение одному господину (маммоне в облике Бога). Так Бог бедных через Бога всех (бедных и богатых) стал Богом богатых (протестантская доктрина: «Бог кого любит – тому и дает богатство, успех и процветание»).
2) Христианская «любовь к ближнему» – это аналог социалистической «справедливости, равенства, братства».
Тихон Задонский (Плоть и дух, гл. 21): «О, как бы благополучно все жили, если бы друг друга взаимно любили! Не было бы тогда воровства, разбоев, хищения, убийств, насилия, обманов, лукавства, укорения, злословия, поношения, клеветы, насмешек, ругательств; не укрепляемы были бы амбары для сохранения имущества, не требовались бы сторожа, не нужны были бы замки; не было бы столько плачущих и кровавые слезы проливающих; не слышались бы жалобные голоса на небо вопиющих вдовиц, сирот, бедных и беззащитных людей; не отягощены бы были судебные места жалобами; не скитались бы по улицам голодные, не тряслись бы от холода и мороза полунагие меньшие братья Христовы; не были бы наполнены темницы узниками, за долги сидящими; не было бы наконец нищих и убогих, но все было бы безопасно, спокойно, мирно: все были бы равны. По этой причине и Господь Бог, отечески сожалея о роде человеческом, дал заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 22:39). О, любовь, любовь, союз совершенства. Любовь! Сколь многих мы благ лишаемся, когда тебя не имеем!.. С тобою все хорошо и благополучно, а без тебя все худо и неблагополучно».
(Продолжение следует).
андрей
17 окт 2015
(Продолжение).
Тихон Задонский главнейшую заповедь Бога «возлюби ближнего твоего, как самого себя» расценивает однозначно как равенство, как равноправие всех людей – «все были бы равны». При этом он исключает основные признаки социального расслоения общества на богатых и бедных, на власть придержащих и бесправных, на возвышающихся и униженных, без которого капитализм невозможен. «Не укрепляемы были бы амбары для сохранения имущества, не требовались бы сторожа, не нужны были бы замки», чтобы защитить богатство богатого от нужды бедного. «Не слышались бы жалобные голоса …бедных и беззащитных людей», «не было бы наконец нищих» - как видим это не про капитализм. Про «воровство, разбои, хищения, обманы и лукавства», на которых было построено наше российское «светлое» настоящее, и без которых сегодня не обходится ни одна стройка, ни один проект, ни одно действие нынешнего государства – я вообще молчу.
Поэтому слова Тихона Задонского – не про капитализм. Они однозначно про социализм (или даже - про коммунизм). Нужно отметить, что его слова произнесены в будущем времени и описывают далекую, совершеннейшую, практически не достижимую мечту, к которой необходимо стремится людям. Это сильно напоминает такую же недостижимую, но являвшуюся путеводным ориентиром цель построения «светлого коммунистического будущего», коммунистического общества, которая стояла перед советскими людьми.
Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, §250): ««Любовь всех любит» (1Кор.13:7)… Таков нрав любви. Она не смотрит на лица, не разбирает чина и родства, близости и дальности, приязни и неприязни; не спрашивает, кто он, нуждающийся в плоде любви: брат или не брат, сродник или несродник, единоплеменник или иноземец, приятель или неприятель, добрый или злой; тому являет действие теплоты своей, кто хочет того и нуждается в том. Тот ей и сродник, кто беден. Там она близко приступает, где нужда».
Во второй цитате Тихон Задонский еще раз отмечает, что «любовь к ближнему своему» должна касаться абсолютно всех членов общества – «любовь всех любит» и «не разбирает»… Однако подчеркивает при этом, что она гораздо важнее членам общества «нуждающимся в любви», дополнительно поясняя, что это «тот…кто беден» и у кого «нужда». То есть им озвучен не социалистический общественный ориентир «каждому по труду», а коммунистический – «каждому по потребностям» (по нужде). Кто живет хуже, беднее «ближнего своего», кто больше «нуждается» - тому и больше «любви», то есть общественной помощи, выравнивающей недостаточно выровненное равенство.
Максим Исповедник (Главы о любви, сотн.2, 30): «Совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, или своей и чужой, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужеским полом и женским. Но, став выше тиранства страстей и взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит, и ко всем равно расположен бывает. Нет в нем «ни Иудея, ни Эллина, нет мужеского пола, ни женского, нет раба ни свободного, но все и во всех Христос» (Гал.3, 28)».
Максим Исповедник говорит о «совершенной любви», то есть о том совершенном идеале, в стремлении к которому (через борьбу с душевными грехами) и есть смысл жизни христианина. Этот христианский идеал является столь же трудно достижимым для каждого христианина, каковым оказалось и желание построения коммунистического общества братства для социалистов. (Вспомним хотя бы «Лествицу» Иоанна Лествичника, отображающую нравственную лестницу, состоящую из ступеней христианских добродетелей, по которым должен постепенно подниматься в совершенстве своей души христианин. Напомню, что первой ступенькой является «отречение мирского жития», а последней тридцатой – «вера, надежа, любовь». Таким образом, снискание «любви к ближнему» - далеко не простая, а напротив - очень трудно достижимая задача).
«Взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит, и ко всем равно расположен бывает» - добавляет он, предваряя этот результат необходимым начальным условием – «стать выше тиранства страстей», то есть, окончательно победив в душе грехи и страсти, что и отображается в «Лествице». То есть, говоря по-другому, главным условием воплощения в жизнь общественного идеала «любви к ближнему» (с позиции христианства) или «справедливости, равенства, братства» (с позиции социализма и коммунизма) является неимоверно высокая, совершенная (правильнее даже сказать – совершеннейшая) общественная нравственность, соблюдать которую обязательно должны все члены общества без исключения.
И первым шагом к выполнению этого общего для христианства и коммунизма высокого идеала была та самая «уравниловка» (корень слова тот же, что и у слова «равенство»), которую так ненавидят еще с горбачевских времен либералы и социал-демократы, движимые, как мы уже убедились на цитатах святых отцов, собственным самолюбием и эгоизмом, втайне считая, что каждый из них лучше «ближнего своего» и достоин большего. (Из «той же оперы» и рассуждения о социалистическом рынке труда, слышимые в комментариях сайта. Хочется спросить: «Зачем тебе рынок труда, ведь при социализме безработицы нет? Абсолютно все люди работают, и все получают равную зарплату. И с позиции Христа – это правильно, это очень полезно для твоей души. Пойми, для либералов и социал-демократов мотивацией труда, да и стимулом жизни вообще является конкуренция и уровень денег, для коммунистов и христиан – единение с обществом и уровень совести. В первом случае мотивация мелкая, земная, во втором – высокая, небесная. Наша эгоистическая душа всегда выбирает первую». Как говоритСхииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, гл. Любовь Христова к ближним и любовь естественная): «Наше больное самолюбие и извращенное себялюбие препятствуют стяжанию любви Христовой. Все нам кажется, что мы лучше других, умнее их и... даже красивее!.. Умеем со вкусом одеваться... Умеем стол накрыть так, что любой позавидует... Разбираемся во всех вопросах, в карман за словом не полезем... «А что другие?! Ходячие мумии!»… Так рассуждает и осуждает больное, извращенное себялюбие, которому только до себя...»).
3) «Любовь к ближнему» неотделима от «любви к Богу» (а последняя невозможна без снискания Духа Святого).
Дмитрий Ростовский (Слово в день Святой Троицы): «…вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. ...Оба сии крылья посеребренные, то есть, любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святый соединяет вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына… Любовь бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, которая имеется и к Богу, и к ближнему, и обоих сливает воедино».
Здесь Дмитрий Ростовский говорит о том, что «любовь к Богу» и «любовь к ближнему» неразделимы – «соединены вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой», и «соединяет их Дух Святой». То есть, если мы любим Бога, то мы обязаны «любить и ближнего своего». И делать это мы должны «по Богу» (по Божески), что значит – так же, как это делает для каждого из нас Христос, невзирая на множество грехов и страстей, обуревающих наши души. Как Он многократно дает нам шанс покаяться и исправить наши неправедные мысли и поступки, также и мы – люди должны давать возможности «ближнему своему» каяться и исправляться.
Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, О молитве Иисусовой, отд.3): «Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее, не может быть сравнена ни с какою любовью, движущейся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильною и священною. Одобряется закон естественный, действующий во времени; но закон вечный, закон духовный настолько выше его, насколько Святой Дух Божий выше духа человеческого».
Игнатий Брянчанинов идет дальше. Он не просто указывает, что две любви: «любовь к ближнему» и «любовь к Богу» неразделимы, он уже говорит об одной общей любви – «любви к Богу и ближнему». Далее, он поясняет, что такая любовь должна развиваться в сердце человека «постепенно», начинаясь со «страха Божия» и оканчиваясь высоко развитой совестью человека, при этом в своем развитии она поддерживаться «духовно» (с помощью Духа Святого). И такая любовь не доступна не только человеку неверующему в Бога (атеисту), но и бездуховному «христианину». Такая любовь, характерная только для духовного христианина, на столько же «отличается отличием бесконечным» от обычной человеческой любви, насколько Божий Святой Дух отличается от духа падшего грешного человека.
Иннокентий Херсонский (Слова и проповеди при посещении паств…, Слово при первом посещении города Изюма): «Стремитесь, братие мои, к этой пренебесной добродетели (любви). Но блюдитесь (остерегайтесь) думать, что святая и животворная любовь могла произникнуть из нашего ума или сердца, из наших познаний и образования, из нашей плотской чувствительности и нашей мирской ласковости, - все это может дать только любовь языческую, своекорыстную, ограниченную, легко отпадающую, но никогда не даст любви чистой, совершенной, которая не ищет «своего», готова положить душу «за други своя», которая объемлет всех, благословляет самых врагов своих. Такая любовь изливается в сердца наши только свыше, от Духа Святаго. И Он всегда готов излить ее, ибо для того и сошел с неба в виде огненных языков, чтобы воспламенять ею нас, хладных. И воспламенить, коль скоро мы представим Ему для этого сердца свои упраздненными от нечистой привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям. Посему, кто хочет быть сосудом любви Божественной, тот должен, во-первых, упразднить сердце свое от пристрастий плотских, а, во-вторых, как можно чаще обращаться с молитвой к Духу-Утешителю, да приидет к нему и да приведет с собою в сердце любовь чистую и святую. Стремясь к сему, тем паче блюдитесь, братие мои, от всякой ненависти, вражды, злобы и мщения. Как всякая истинная любовь от Духа Божия, так вражда и злоба всегда есть от духа злобы. Где ненависть - там ад».
Иннокентий Херсонский своей репликой подтверждает мысль, высказанную Игнатием Брянчаниновым. «Любовь к Богу и ближнему» не может возникнуть «из нашей плотской чувствительности и нашей мирской ласковости», она может «излиться только свыше, от Духа Святого». И «Он всегда готов излить ее, если мы представим Ему сердца свои, очищенные от привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям».
Итак, решение христианина отречься от «привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям» является единственно необходимым, хотя и очень не легким шагом на пути приобретения «любви к Богу и ближнему». Это то, что Иисус и апостолы называли «родиться свыше» (т.е. от Святого Духа) (Ин. 3:6-7), «совлечься ветхого человека» (Кол. 3:9). Это то, что является первой ступенькой лестницы, ведущей нас в Царство небесное – «отречение мирского жития».
Подведем итог. Атеистический социализм не мог долго просуществовать потому, что он не учитывал греховность человеческой сущности, думал, что нравственность можно воспитать без Бога, простой тренировкой. И отчасти это получилось, и подтверждением тому является несопоставимый уровень совести советского человека, воспитанного при социализме, с тем «достоинством», а попросту эгоизмом поколения пепси, которое было воспитано в нем в последний капиталистический период российской истории. Возможно советский социализм просуществовал бы гораздо дольше, если бы верхушка, называвшаяся «умом, честью и совестью народа», которая должна была поддерживать в людях высокий уровень нравственности прежде всего на своем примере, их бы (ум, честь и совесть) не потеряла. Но в любом случае, рано или поздно это бы все равно произошло.
Другое дело христианский социализм, который бы базировался на высокой духовной христианской нравственности, на непосредственной отчетности о своих помыслах и действиях каждого христианина перед Богом посредством личного богообщения через Духа Святого. Бесспорно – это не сегодняшнее, и даже не завтрашнее воплощение в жизнь, это идеальная совершенная цель (как построение коммунизма в советское время), к которой необходимо стремиться. Но, как мы видели из Священного Предания – это единственный возможный вариант социализма. И этот вариант нельзя осуществить без активного участия в душах христиан Святого Духа.
Если же в сердцах христиан нет благодати Духа Святого, то построение «христианского социализма», бездуховными христианами, какими они в основной своей массе сегодня являются – это утопия. Так как такие «христиане» по сути есть бездуховные фарисеи, пытающиеся жить «по букве» (по церковным правилам), но не «по духу» (по совести, обличаемой Духом Святым). Такие «христиане» обязательно соблазнятся эгоистическими желаниями своей плоти, и выхолостят совершенное Христово учение, что приведет к очередному развалу социалистического общества.
В заключении приведу цитату апостола Павла из Священного Писания: «О, если бы удалены были возмущающие вас (соблазняющие своим неправедным примером)! К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти (эгоизма), но любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя. Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:12-17).
Сергей
17 окт 2015
Цитата: "Подведем итог. Атеистический социализм не мог долго просуществовать потому, что он не учитывал греховность человеческой сущности, думал, что нравственность можно воспитать без Бога, простой тренировкой".
Так если человеческая сущность греховна, то и Бог не в помощь, и это подтверждается многотысячелетней историей человечества.
Дело в том, что если даже рассуждать по религиозным канонам, то после того как прародители человечества вкусили с "древа познания", они были отправлены на Землю грешную и были поставлены лицом к лицу перед необходимостью самостоятельно при помощи своего Разума проводить границу между злом и Добром.
Греховная сущность человечества может быть преодолена только посредством построения истинно свободного общества. Познать Дух Святой можно только свободным Разумом. Это и будет построением Царства Небесного на земле. Слепая вера в Бога делает разум человечества узником. Только общественная свобода во всех её проявлениях может привести к справедливости и истинной морали в обществе, а это подразумевает соответствующее экономическое, политическое и духовное устройство общества.