С.Строев. ИНДУСТРИЯ ПОТРЕБНОСТЕЙ И ЖЕЛАНИЙ КАК ИНСТРУМЕНТ УПРАВЛЕНИЯ

karsiligini_buldu_1307201111

 

Аннотация.

В статье проанализированы механизмы управления и форматирования человеческого поведения путём формирования критериев социальной успешности или неуспешности, направления той «беговой дорожки», по которой в дальнейшем будет происходить соревнование за первенство и «лидерство». Показано, что зачастую критерии социальной и экономической успешности заданы таким образом, что диаметрально противоположны интересам личностной свободы, духовного и интеллектуального развития и даже просто возможности распоряжаться обстоятельствами своей жизни и окружающим личным пространством. Поставлен вопрос о возможности формирования и защиты социально-экономической структуры, позволяющей личности сохранить свою свободу, автономию от форматирующих воздействий глобальной Системы, собственную систему смыслов, координат, ценностей, ориентиров, а также собственное личное пространство, в том числе и в буквальном материально-физическом смысле.

 

В ранее опубликованных статьях нами было отмечено, что представления, объективирующие и рационализирующие цели и мотивы субъектов хозяйственной деятельности, пытающиеся представить экономическую активность людей в качестве своего рода «природного» явления, которое можно было бы изучать объективными научными методами, глубоко иллюзорны и ошибочны. Напротив, потребление, а, следовательно, и производство, превышающее уровень простого жизневоспроизводства, не имеет объективного смысла, объективной причинности и объективных механизмов [1]. Весь смысл такого потребления, а, значит, и производства, заключён исключительно в субъективном желании, в субъективном представлении о том, что есть благо, что есть польза, что есть ценность, в субъективном представлении о должном, достойном и правильном, в конечном счёте он определяется доминирующими в обществе представлениями о назначении человека и о смысле его земной жизни. Более того, эти субъективные представления о должном и правильном, о смысле жизни, равно как и регламентирующие труд, потребление и отдых аксиологические и этические установки в подавляющем большинстве случаев не являются продуктом и результатом осознанного индивидуального выбора, а усваиваются в процессе социализации подсознательно, как нечто «само собой разумеющееся», минуя фильтры рационального критического мышления, в основном за счёт механизмов подражательного поведения и в форме уже готовых поведенческих шаблонов и паттернов [2].

Механизм воспроизводства и распространения такого рода готовых поведенческих стереотипов, «само собой разумеющихся» паттернов «экономического поведения», определяющих цели и, как следствие, характер хозяйственной деятельности (производства, перераспределения и потребления), в целом понятен. С одной стороны, действует привычка к автоматическому (без рефлексии на тему их цели) воспроизводству уже ставших практически рефлекторными поведенческих паттернов. Например, человек, привыкший вечером в пятницу ходить в театр, будет продолжать это делать, даже если потерял всякий интерес к театру. Он зачастую не будет даже задумываться над тем, зачем он идёт в театр и приносит ли ему это удовольствие. Он просто совершает действие, без которого нарушится привычный циклический алгоритм его жизни, возникнет незаполненность, нарушение порядка, что дискомфортно и энергозатратно. С тем же автоматизмом представитель иного социального круга идёт во двор играть в домино. Не потому, что выбирает эту игру из тысяч других, а потому, что того требует привычка в сочетании с принадлежностью к определённому кругу знакомств. Однако одно дело домино, или хотя бы театр, а совсем другое дело, если аналогичным «разумеющимся» элементом жизни становится регулярный «шопинг» или ежегодная поездка на курорт. В этом случае экономическое значение автоматически воспроизводимых элементов поведения очевидно. С другой стороны, как и любое другое социальное животное, среднестатистический человек – конформист. Он усваивает значительный объём социально значимой информации не за счёт рационального мышления или хотя бы выработки новых условных рефлексов на собственном опыте, а за счёт автоматического подражания окружающим, копируя безо всякого размышления о его полезности уже готовый поведенческий шаблон или мнение. Эволюционно это выгодно, т.к. резко снижает временны́е, энергетические и психоэмоциональные затраты на обучение. Однако оборотная сторона этого механизма состоит в некритичности усвоения и возможности распространения таким путём не только полезных навыков, но и своего рода информационно-поведенческих вирусов, подчас заведомо вредных для своих носителей. Особенно эффективно подражание работает в двух случаях: либо когда создаётся впечатление, что «все так делают» (страх выпасть из социума, оказаться в изоляции), либо когда реально или мнимо «так делает» некто, имеющий признанно высокий социальный статус: известный, знаменитый, успешный и т.д. (подсознательная попытка скопировать социальный успех, инстинкт следования за лидером).

Гораздо интереснее другое: понять, как подобные цели хозяйственной деятельности, субъективно наделяемые ценностью и смыслом, возникают и закрепляются изначально.

В доиндустриальном обществе цели и смыслы хозяйственной деятельности складывались обычно естественным образом, как бы сами собой на основе коллективной психологии и общественных отношений; в современном индустриальном и постиндустриальном (информационном) обществе они зачастую формируются искусственно заинтересованными в этом субъектами.

На непосредственном «тактическом» уровне субъектами установления целей и смыслов потребления и производства в большинстве случаев выступают хозяйствующие субъекты рынка – производители и продавцы товаров и услуг. В этом случае действует всем хорошо знакомая реклама. Какая-нибудь компания «Кока-кола» заинтересована в том, чтобы у людей возникла и поддерживалась потребность пить их подкрашенную и подслащенную воду со всем набором прилагающихся консервантов, сахарозаменителей и т.п. вместо, скажем, вкусного и полезного морса домашнего приготовления из натуральных ягод. Производитель смартфонов заинтересован в том, чтобы у потребителей поддерживалась потребность каждый раз покупать новую последнюю модель вместо «морально устаревшей» старой, хотя старая модель с большим запасом обеспечивает все на самом деле используемые функции. Производители одежды создали феномен «моды», в соответствии с которым вполне добротная вещь, которую ещё год назад было принято с гордостью носить, теперь уже носить «не принято», «не модно» и как бы даже уже не совсем прилично и почти что позорно. Банки заинтересованы в том, чтобы у людей возникала потребность брать в долг и жить в кредит, постоянно выплачивая ссудный процент, что, разумеется, совершенно нелогично с точки зрения клиента, но, тем не менее, успешно внедрено в качестве шаблона массового поведения. Помимо рекламы в ход идут всевозможные уловки типа «запланированного устаревания» вещей. Основной принцип действия рекламы уже описан выше: главная задача рекламы – убедить потенциального покупателя либо в том, что «так делают все» (эксплуатация конформистского страха отбиться от стада), либо в том, что, наоборот, «так делают особенные, избранные, успешные, не такие, как все» (эксплуатация инстинкта подражания лидеру). Самое интересное при этом состоит в том, что реклама создаёт шаблон поведения, который затем успешно поддерживается без затрат дополнительных усилий силами самого общества в силу господствующих в нём стадных рефлексов. Так, например, на человека, одевающегося не модно или годами не меняющего свой автомобиль, общество обязательно начнёт давить, как минимум морально (позиционируя его как неудачника, «лузера», чудака, нищеброда и т.п.), а, как максимум, и административно и экономически (например, в некоторых фирмах человек, не меняющий «вовремя» марку своей машины, может быть признан «позорящим фирму», либо, скажем, отсутствие достаточно дорогого костюма может привести к отрицательному результату переговоров с потенциальным деловым партнёром).

Однако поставим вопрос иначе: а для чего и зачем сам производитель или продавец создаёт и внедряет такого рода потребности, шаблоны и паттерны поведения? Казалось бы, ответ предельно прост и лежит на поверхности: для того, чтобы заставить людей расстаться с деньгами и на этом заработать самому. То есть получить эти самые деньги. Однако зачем ему самому нужны эти деньги, что он сам может с ними сделать? Только точно так же сам их тратить, следуя тем же искусственно созданным и навязанным готовым шаблонам и паттернам потребительского поведения, которые отчасти произвёл он же сам, а отчасти – другие аналогичные субъекты (или, говоря точнее, псевдосубъекты, на самом деле являющиеся лишь объектами) экономической игры. Это вопрос, сформулированный в своё время ещё В.О. Пелевиным в романе «Generation „П“»: «С одной стороны, выходило, что он мастерил для других фальшивую панораму жизни (вроде музейного изображения битвы, где перед зрителем насыпан песок и лежат дырявые сапоги и гильзы, а танки и взрывы нарисованы на стене), повинуясь исключительно предчувствию, что купят и что нет. И он, и другие участники изнурительного рекламного бизнеса вторгались в визуально-информационную среду и пытались так изменить её, чтобы чужая душа рассталась с деньгами. Цель была проста – заработать крошечную часть этих денег. С другой стороны, деньги были нужны, чтобы попытаться приблизиться к объектам этой панорамы самому. В сущности, это было так же глупо, как пытаться убежать в картину, нарисованную на стене».

Какой во всём этом смысл, кроме бессмысленной гонки ускорения цикла производства и потребления и стремительной переработки природных богатств в мусор и токсичные отходы? Распространённая либерально-рыночная теория о том, что результатом якобы является стремление каждого удовлетворить потребности другого, чтобы увеличить ресурс удовлетворения собственных, не выдерживает никакой критики, потому что речь идёт вовсе не об удовлетворении некоего исходного набора потребностей и достижении состояния удовлетворённости («счастья»), а, наоборот, об искусственном программировании всё новых и новых искусственных потребностей, то есть о постоянном стимулировании суммарной, как сказали бы буддисты, беспокойной неудовлетворённости и ненасытного стремления, то есть, в конечном счёте, страдания. При этом каждый отдельно взятый актор такого социального программирования (производитель, продавец) в то же самое время в качестве потребителя и покупателя сам же и оказывается его жертвой, выступая, таким образом, не внешним по отношению к системе целеполагающим субъектом манипуляции, а деталью и своего рода шестерёнкой в механизме её воспроизводства и функционирования, не способной выйти за рамки предписанной системой роли и заранее заданного ею шаблона действий.

Более широкое и объёмное представление о механике программирования шаблонов социального и, особенно, экономического поведения и отношений мы получим, если примем во внимание реалии посткапитализма как виртуализованной капиталократии. Суть дела состоит в том, что «естественные» для капитализма процессы концентрации и монополизации капитала привели, с одной стороны, к формированию узкой сверхмонополистической мировой финансовой элиты, а, с другой стороны, к «схлопыванию» самого реального капитализма в связи с невозможностью его дальнейшего распространения и экстенсивного роста и, как следствие, невозможностью его дальнейшего воспроизводства, что уже было описано нами в ряде ранее опубликованных работ [3-9]. Переломным стал тот момент, когда мировая финансовая олигархия сначала монополизировала эмиссию денежных знаков, а затем – в одностороннем порядке отказалась от обязательств по обеспечению их как золотом, так и любыми другими реальными вещественными активами. То есть сначала превратила натуральные (товарные, вещественные) деньги в представительские (обеспеченные), а затем их – в фиатные (необеспеченные, ненастоящие, фидуциарные) и кредитные деньги. В результате фактически возник субъект, стоящий принципиально вне и выше категорий бедности и богатства, то есть способный создавать эквиваленты стоимости более или менее произвольно по себестоимости, близкой к нулю. Возникновение такого субъекта превратило основанный на эквивалентном обмене стоимостями реальный рынок в симулякр рынка, камуфлирующий реалии принципиально новой скрытой системы произвольного директивного изъятия и распределения собственности под видом добровольного рыночного обмена. Это позволило, среди прочего, «перезапустить» умерший в реальности капитализм в форме его виртуальной симуляции, своего рода «Матрицы», выполняющей функции теневого манипулятивного управления всеми общественными отношениями и процессами в общепланетарном масштабе [2-3, 10-17].

Важно понять, что превращение денег в фиатные (необеспеченные) в совокупности с приватизацией монополии на их эмиссию создало принципиально новую реальность, поскольку возник условный субъект, для которого деньги перестали быть не только самоцелью, но даже ограниченным ресурсом, и превратились в чисто прикладной управленческий инструмент, причём инструмент легко возобновляемый и фактически нелимитированный [4, 18]. Это объясняет, с одной стороны, ту лёгкость и незатейливость, с которой в современном мире деньги распределяются и раздаются совершенно даром вне всякого отношения к эквивалентному рыночному обмену трудовыми стоимостями или хотя бы просто директивному вознаграждению за полезный производительный труд. Они раздаются в виде социальных пособий и всевозможных социальных компенсаций для малоимущих или признанных «ущемлёнными»; в форме государственных и частных грантов на реализацию самого широкого спектра социальной активности (подчас совершенно бесполезной); в форме прямых и косвенных субсидий (порой безвозмездных и притом совершенно астрономического масштаба) конкретным компаниям, организациям, предприятиям и финансовым учреждениям или в форме списания долгов. С той же непринуждённостью, впрочем, деньги не только раздаются, но и изымаются произвольным введением налогов, порой откровенно конфискационных по своему характеру, изменением цен на «услуги», от которых невозможно отказаться (например, коммунальных платежей, арендной платы или ставок по уже взятым кредитам), инфляцией (а при необходимости – и обвальной гиперинфляцией), более чем произвольным применением законодательства в отношении штрафов и исков (особенно по части «компенсации морального ущерба»), а, в крайнем случае, и прямой внесудебной (!) конфискацией банковских депозитов (что фактически узаконено в общемировом масштабе кипрским прецедентом) или денежными реформами с одномоментным обнулением существующих фиатных денежных знаков и введением новых. Однако, с другой стороны, тот же самый факт монополизации эмиссии фиатных денег, объясняет и, на первый взгляд, противоположную тенденцию: то, что деньги, ставшие по сути призрачными и «невесомыми», стремительно распространяют своё значение далеко за рамки чисто экономических интеракций и превращаются в универсальный регулятор всех общественных отношений, становясь универсальным средством дрессировки – награждения за следование одобряемым шаблонам поведения, высказываний и даже мыслей и чувств и наказания за любое отклонение от этих шаблонов [2, 4, 19-25].

Лишь очень небольшой процент людей способен не то чтобы самостоятельно ответить себе на экзистенциальные вопросы о цели и смысле своего бытия и самостоятельно определить направление своего движения, но даже такого рода вопросы для себя сформулировать и поставить. Подавляющее большинство людей способно бежать лишь по той беговой дорожке, которая им предложена, то есть ориентируются на готовые шаблоны и паттерны поведения и мышления, нуждаются (и даже требуют!) внешней заданности тех критериев, по которым они могли бы оценить успешность или неуспешность своей жизни, своих поступков и самой собственной личности. Некоторые из них вполне способны самостоятельно изобретать новые, даже подчас нешаблонные и неординарные стратегии, ведущие к социальному успеху, но сами критерии успеха или неуспеха для них должны быть заданы извне обществом, Системой, «само собой разумеющимся порядком вещей» или неким безусловным авторитетом. Это можно уподобить игре в шашки или шахматы, где при всём разнообразии и свободе индивидуальных тактик и стратегий, должны существовать общие правила и общие критерии победы и поражения, иначе сама игра с соперником становится невозможной. Лишь немногие люди способны играть так, как умеет играть фигурками ребёнок или аутист – сам с собой, по своим собственным правилам, наделяя фигурки и их перемещение своим собственным смыслом.

По большому счёту одна из ключевых потребностей человека – ощущать «правильность» своей жизни в целом и каждого своего решения в частности, то есть иметь критерии, желательно общепризнанные и никем не подвергаемые сомнению, относительно того, что «хорошо», а что «плохо», что является «успехом», а что «провалом». Любая даже тень сомнения в самих этих критериях крайне болезненна и лишает человека опоры, «твёрдой почвы под ногами», системы координат и ориентиров в собственной жизни. Именно поэтому в языческом обществе с таким всенародным энтузиазмом и азартом скармливали львам христиан, а в христианском – жгли еретиков, хотя ни те, ни другие, в сущности, не причиняли никакого физического вреда ни частным лицам, ни обществу и государству в целом. Однако они подвергали сомнению основы господствующего мировоззрения, то есть сами критерии ценности и успешности, задающие ориентиры и цели поведения и определяющие самооценку каждого конкретного человека. Это крайне болезненно для каждого человека в отдельности и для общества как связной единой системы в целом, и неудивительно, что их за это убивали. Наглядный пример того, как можно полностью уничтожить ценность прожитой жизни и её итогов простой релятивизацией критериев её оценки, простой сменой точки зрения, представлен, например, в рассказе Михаила Веллера «А вот те шиш».

В самом деле, в чём смысл перестановки фигур по доске в шахматах, если в начале они достаются из коробки, а в конце в ту же коробку складываются? В чём критерий победы или поражения? Почему тот же самый результат, который при игре в шашки считается победой, при игре в поддавки считается поражением? Весь фокус только в договорённости, в том, что оба играющих (плюс, желательно, ещё и аудитория зрителей) согласны в том, что считать победой, а что поражением, кого считать победителем, а кого – проигравшим. Но что будет, если один из играющих играет в шашки, а другой в поддавки? Оба вроде бы достигли желаемого результата, но этот результат ничего не стоит и никого не удовлетворяет. Ведь задача-то была в том, чтобы достичь не определённого положения шашек на доске, а в том, чтобы утвердить своё личное интеллектуальное превосходство над соперником, причём не только в своих глазах, но и в его, и в глазах «внешнего наблюдателя», общества. Именно в этом смысл любой игры. Не в том, чтобы быстро переместиться из пункта А в пункт Б, а в том, чтобы получить признание в качестве победителя соревнований по бегу. В чём ценность того же диплома? Только в том, что он является знаком признаваемого обществом высокого социального статуса, то есть превосходства над теми, кто его не имеет и одновременно эксклюзивного права на высокооплачиваемую престижную работу. Без этого – он просто бумажка, которую можно написать себе самому. В лучшем случае – дорогая только как память о годах студенческой молодости, в худшем – просто мусор и макулатура. В чём ценность боевой награды? Да только в том, что она признаётся обществом в качестве, опять-таки, знака повышенного социального статуса, одного из критериев превосходства в социальной иерархии, в том, что общество не допускает, чтобы каждый желающий мог себе заказать и носить точно такую же, хотя чисто технически это было бы совершенно не сложно и не дорого.

По большому счёту, весь секрет управления людьми сводится к тому, чтобы задавать им сами критерии успеха и неуспеха, того, где «старт», а где «финиш» на беговой дорожке. Человек, в большинстве случаев, стремится лишь обогнать других, доказав, тем самым, своё превосходство и свой статус в толпе бегущих, и не задумывается в каком направлении он бежит и нужно ли ему перемещаться именно в этом направлении. Это за него определяют те, кто устанавливает «старт» и «финиш», не участвуя в забеге сами. Один из самых занятных вопросов, с которым клиенты обращаются к психологу: «объясните мне, чего я хочу!». Подавляющее большинство людей, не знают, чего они на самом деле хотят. Они хотят того, чего принято хотеть, того, что в данном обществе в данное время принято считать ценным, престижным и даже просто приятным. Им говорят: «отдых – это вот так», и они отдыхают «вот так», считая на уровне сознания, что это им приятно и позволяет им восстановить силы, даже если на самом деле их такой «отдых» выматывает и раздражает («надо раз в год летом ездить на море», «надо побывать в Париже», «надо иметь дачу» и т.п.). Им говорят: «музыка – это вот это», и они будут слушать именно «вот это» и упорно убеждать себя в том, что при этом что-то такое понимают и испытывают массу эмоциональных переживаний, даже если «вот это» – банальная бессмысленная какофония. Кстати, они при этом действительно могут испытывать массу эмоций просто от переживания важности самого момента своего «приобщения к музыке». Важно лишь только то, чтобы это самое «им говорят» транслировалось достаточно авторитетно, лучше всего от лица «всех» («все так считают») или от лица некоего безличного «объективного» критерия.

Вернёмся теперь к поставленному выше вопросу: в чём смысл распространения и тиражирования потребительских шаблонов поведения, если деньги, которые производитель или продавец товаров и услуг в результате выманит у потребителя (покупателя), он сам же на следование тем же самым шаблонам и потратит? Казалось бы, этот круговорот совершенно бессмысленен. Однако бессмысленен он, только если смотреть изнутри. Если посмотреть на ситуацию извне, то несложно увидеть, что деньги в данном случае служат простым оценочным критерием успешности или неуспешности самого человека и его поведения. Причём даже не сами деньги как статическая категория обладания сокровищем (современные деньги, наподобие фотона, не имеют «массы покоя» и способны существовать лишь в непрерывном движении), а интенсивность их получения и расхода, скорость их «метаболизма», мера участия в их непрерывном потоке [2, 4].

Как мы уже отметили, подавляющее большинство людей остро нуждается во внешнем подтверждении своей ценности, небессмысленности и успешности, во внешней заданности ценностей и «беговой дорожки», двигаясь по которой, можно сравнивать свою успешность с успешностью «всех остальных». Однако очень важно, чтобы авторитет этой заданности и подтверждения был безусловным. Со времён поздней Античности и вплоть до наступления эпохи постмодерна, господствующие в обществе ценности и критерии успешности прожитой жизни многократно менялись, но, во всяком случае, в каждый конкретный момент времени в рамках одной страны и для одного конкретного сословия существовал только один безусловный и не подвергаемый сомнению социально заданный стандарт. Заданный не кем-то конкретно и персонально, а «по умолчанию» самим «порядком вещей». Постмодернистская философия впервые со времён софистов Античности обнаружила тот факт, что сами критерии смысла, ценности и успеха не существуют в «объективной реальности», а являются сугубо субъективным оценочным суждением, причём к тому же произвольным, то есть не выводимым с необходимостью ни из какой надёжной истины. В результате категории смысла жизни и критерии оценки её ценности, собственной ценности как личности, успешности, осмысленности и небесполезности своего бытия в мире оказались в массовом сознании не только поколеблены и поставлены под сомнение, но и фактически уничтожены. Возникло состояние аномии, «подвешенности в вакууме», в котором любые ценности и достижения не просто субъективны, а и осознаны в своей субъективности и в любой момент могут быть обесценены со стороны неустойчивого внешнего «общественного мнения», защититься от которого можно разве что уйдя в состояние «аутизма», разорвав связи с социумом и наделяя вещи, явления и события своими сугубо личными и индивидуальными ценностями и смыслами (не потому ли стремительно растёт число как «аутистов» в переносном смысле слова, так и аутистов в смысле буквального медицинского диагноза, а также социальная значимость и внимание общества к этому психическому отклонению?). Это состояние относительности всех ценностей и критериев успеха крайне дискомфортно для подавляющего большинства людей, однако выйти из него практически невозможно потому, что уничтожены все безусловные моральные авторитеты, которые могли бы своим весом извне гарантировать те или иные ценности и оценочные критерии. Поэтому единственным кажущимся надёжным критерием правильности и ценности собственной жизни становится «объективная успешность». «Объективная» – то есть заданная не чьим-то моральным авторитетом, а самим ходом жизни, безличными и именно поэтому беспристрастными и нелицеприятными обстоятельствами, самим «порядком вещей», той самой «практикой», которая якобы «критерий истины». Такой «безличной», «объективной» и якобы не зависящей ни от чьих субъективных критериев мерой оценки собственной социальной успешности, а значит ценности и правильности своей жизни, становятся в современном мире деньги. Причём деньги в динамическом смысле – не обладание неким сокровищем, а доступ «здесь и сейчас» к максимуму наслаждений и потребительских благ, служащий предметом зависти и вожделения (то есть фактического признания победы и успеха) со стороны окружающих.

При этом человек совершенно не понимает, что этот доступ определяется на самом деле вовсе не «объективными» и «безличными» правилами самой жизни, а задаётся и диктуется вполне конкретными архитекторами социальной структуры в своих сугубо субъективных или, говоря точнее, коллективно-субъектных корпоративных интересах. Он диктуется теми, кого можно обозначить как «хозяев денег», теми, кто создаёт деньги «из ничего» фактически в любом потребном им количестве и может «награждать» ими не за труд, талант или какие бы то ни было «объективные достижения и успехи», а исключительно за следование ими установленным и им выгодным правилам. Фактически существующая Система (субъектом которой является мировая транснациональная финансовая олигархия, имеющая доступ к эмиссии фиатных денег, то есть к «деланию их из ничего») как бы от лица «безличных сил» просто говорит вам, когда вы «молодец, так и продолжай», а когда, – «ты лузер и неудачник». Современные деньги – это не более чем кнут и пряник, кусочек сахара и удар током при выработке условных рефлексов у «собаки Павлова». Всё то, что обыватель воспринимает как «объективную» социальную успешность на самом деле есть лишь мера, в которой он справляется с ролью идеального раба Системы, за что и получает вознаграждение, как дрессируемая собачонка получает от хозяина кусочек сахара за вставание на задние лапки. Особо подчеркнём вновь и вновь, что он получает этот «кусочек сахара» от Системы не за совершённый полезный хотя бы для власти Системы труд, не «в обмен» на свою лояльность и не по установленному договору, а исключительно в одностороннем порядке, в порядке дрессировки. Это «милость», которую Система ему здесь и сейчас разово оказывает, но отнюдь не гарантирует и не обязана оказывать за то же самое поведение в будущем. Система совершенно не нуждается в его труде и в нём самом, в его «хождении на задних лапках» для мировой олигархии зачастую нет никакого экономического смысла, во всяком случае, его не больше, чем в хождении на задних лапках комнатной собачки. При этом хозяин может утилитарно эксплуатировать, например, в основном лошадь и корову, а дрессировать, балуя сахаром, утилитарно бесполезную болонку, и это не имеет никакого отношения к оценке «объективной успешности» жизненной стратегии болонки относительно жизненной стратегии ломовой лошади, как и к «объективной оценке» её личной ценности и достоинства.

Рассмотрим чуть более подробно и внимательно, за что именно «хозяева денег» награждают и что именно они задают в качестве эталона «социальной успешности».

Во-первых, «социально успешен» тот человек, который много зарабатывает, чтобы потом много тратить. Для того чтобы много зарабатывать, необходимо много и напряжённо «крутиться», то есть тратить значительную часть своей жизни на осуществление предписанной Системой активности, причём далеко не всегда эта активность имеет хоть какое-то отношение к созидательному труду и производству реально полезных товаров и услуг, а если и имеет, то чаще всего этот труд является рутинным, механическим и не имеет никакого отношения к творческой самореализации. Соответственно «социально неуспешной» объявляется жизненная стратегия, в которой человек, обеспечив себе необходимый прожиточный минимум, большую часть времени своей жизни отказывается выставлять на рынок и продавать, а пользуется этим временем сам, то есть некоммерчески и «в натуральной форме», например для размышления, самопознания и рефлексии, созерцания природы, изучения и освоения «коммерчески бесполезных» ему достижений науки и искусства, некоммерческого и неутилитарного человеческого общения и т.п. Таким образом, якобы «успешен» тот, кто продаёт время своей жизни, а якобы «неуспешен» тот, кто отказывается выставлять его на продажу и проживает свою жизнь сам в своё удовольствие и по своему разумению.

Во-вторых, в отношении творчества якобы «успешен» тот человек, который создаёт то, что от него хочет получить, услышать, прочесть, увидеть потребитель (впрочем, вкус потребителя сформирован воспитанием и рекламой, так что сам потребитель здесь не более чем кукла-марионетка, а реальным «заказчиком» выступают те, кто массового потребителя выдрессировали и запрограммировали на свой вкус и в своих интересах, то есть опять-таки «хозяева денег», финансовая олигархия, контролирующая эмиссию фиатных денежных знаков). Таким образом, якобы «успешен» тот, кто «творит» на потребу и на заказ, так, как ему предписано установленными правилами (а правила обычно требуют не только соблюдения негласных «идеологических» стандартов и шаблонов, но и предельного интеллектуального и эстетического примитивизма и вульгаризации, иначе «широкие народные массы» не оценят и не обеспечат спрос, а, вместе с тем, не будет решаться задача дальнейшего их оболванивания). И, напротив, якобы «не успешен» и «лузер по жизни» тот, кто пишет, снимает, поёт и любым иным образом творит без оглядки на «вкус» жующего попкорн потребляйского скотобыдла, а так, как ему – автору – самому нравится. Понятно, что для оценки талантливости как самого автора, так и его произведения не существует объективного критерия и формально верифицируемой меры: как уже было отмечено, ценность всегда субъективна. Однако даже помимо объективной оценки качества произведения, как минимум один критерий здесь несомненен: творит ли автор свободно на свой собственный вкус, получая эстетическое удовлетворение как от процесса, так и от результата своего творчества, или подстраивает своё «творчество» под чужие вкусы – вкусы заказчика или потребителя с расчётом собрать максимум денег или максимум популярности. И самое смешное, что Система вновь объявляет «успехом» добровольное рабствование, а «лузерством» – свободу, саморазвитие, самоуважение и наслаждение творчеством.

В-третьих, в отношении к собственности и личному пространству «стратегия успеха» состоит в том, чтобы быть готовым ради этого самого «успеха» (то есть одобрения Системы, выраженного в денежных знаках как баллах этого одобрения) «выгодно продать» свой дом, любые свои личные вещи, поменять в порядке мобильности место жительства, привычный город и страну. И, напротив, «лузерством» объявляется «ригидность» и «немобильность», то есть сохранение человеком сакральности и принципиальной нерыночности собственного личного пространства (дома), места жительства и лично дорогих вещей. Таким образом, «успехом» опять-таки объявляется отказ от собственной субъектности в отношении наделения вещей ценностью и от отстаивания своей персональной территории полного личного контроля, то есть максимальная объектность и рабская зависимость от внешних обстоятельств и диктуемых извне оценок, неукоренённость и манипулируемость. «Лузерством» же объявляется субъектная воля устанавливать свои собственные правила хотя бы в пределах отдельно взятой квартиры и по своему усмотрению определять для себя ценность тех или иных вещей как индивидуальных, неповторимых и качественных (в смысле – неколичественных) объектов.

И, наконец, в-четвёртых, для того, чтобы успешно справляться с перечисленными тремя задачами, человеку предлагается не просто быть готовым выставить на продажу своё время (то есть, фактически, свою жизнь), свои творческие силы и способности, своё личное пространство и мир своих личных (наделённых личными смыслами, воспоминаниями, ассоциациями, ментальными и психологическими проекциями) вещей, но и внутренне измениться самому. Изменить свои взгляды на жизнь, оценки, привычки, манеру общения, стратегии поведения, структуру самой своей личности таким образом, чтобы самому внутренне стать «по-настоящему успешным человеком». «Успешным» – то есть угодным и потому награждаемым существующей Системой, успешно продаваемым и покупаемым. Именно этому служат всевозможные «тренинги личностного роста»: стать из «того, что я есть» «таким, каким меня будут покупать»! Речь здесь уже идёт не просто о внешних действиях по правилам Системы, не о мимикрии и соблюдении формальных требований, не о социальной маске, а именно о внутренней личностной трансформации, которую, говоря религиозным языком, с полным основанием стоило бы определить как добровольную продажу души дьяволу.

Самое интересное в этом то, что Система в основном действует «пряником», а не «кнутом». Репрессивно-карательные методы в арсенале Системы, конечно, присутствуют, но не доминируют. При наличии желания, воли и хотя бы минимального интеллекта все репрессивно-карательные средства Системы по лишению личной свободы пока ещё довольно легко обходятся. В подавляющем и почти абсолютном большинстве случаев Система на данный момент не принуждает насилием, а соблазняет на добровольное принятие рабства «успешности» и «эффективности», награждая за него деньгами, социальным статусом и внешним авторитетом, снимающим мучительные экзистенциальные вопросы об индивидуальном смысле жизни и критериях её успешности. Это и логично: давно известно, что власть, осуществляемая посредством вознаграждения, эффективнее власти, осуществляемой посредством наказания, поскольку в первом случае объект власти сам стремится войти в сферу власти, в то время как во втором случае он стремиться по возможности эту сферу покинуть. При этом уже совершенно не важно, осуществляется ли власть Системы мировой элитой субъектно в своих, пусть и корпоративных, но человеческих интересах, или же сама эта элита уже утратила субъектность и из хозяина Мегамашины власти превратилась в одну из деталей её безличного функционирования [4-5, 25-28]. Для объекта власти это мало что меняет, хотя в последнем случае (если полагать власть Системы утратившим человеческое управление самовоспроизводящимся и самоподдерживающимся безличным автоматическим механизмом) ситуация выглядит ещё более зловещей и демонической.

В чём, учитывая описанную выше ситуацию, мы видим наши цели и задачи, чего хотим добиться? Мы хотим для начала, как минимум, обрести некую территорию, некое пространство своего собственного контроля, некую свою почву под ногами. Своего рода «потаённое» сакральное пространство, на которое не распространяется власть Системы и в пределах которого мы можем сохранить наши смыслы, наши правила и принципы, наши ценности (как духовные, так и материальные), наш контроль как в чисто буквальном физическом смысле, так и, по мере возможного, над обстоятельствами и условиями своей жизни. Это отнюдь не значит, что мы имеем намерение бросить существующей мировой Системе открытый вызов и объявить ей войну на уничтожение: мы трезво и адекватно оцениваем наши силы и возможности и вполне осознаём их принципиальную несопоставимость с силами и возможностями Системы. Наша задача скромнее и реалистичнее: отстоять у Системы свою личную территорию, заставить её признать наше право на автономию, право жить по своим правилам и сохраняя свои ценности и смыслы, пусть даже и в пределах своего рода резервации и на определённых условиях. Это задача сложная, но в принципе выполнимая. Система безлична, в её структуре всегда можно найти лазейки и баги, причём маленькому, немногочисленному и не слишком сильному и богатому субъекту это сделать даже проще именно в силу его незаметности и неопасности для Системы. Разумеется, переиграть Систему можно только хитростью и ловкостью, а не силовым давлением. При этом наиболее безопасной и жизнеспособной формой организации и существования такого рода автономного пространства является его внешняя мимикрия под элемент Системы, то есть использование понятного для Системы и приемлемого для неё «внешнего интерфейса». Создаваемая нами структура должна снаружи выглядеть и даже вести себя как аутентичный элемент Системы, а внесистемное содержание (ради которого она нами задумана и создаётся) полностью герметично инкапсулировать внутри себя. Например, с точки зрения Системы наша структура может выглядеть и внешне функционировать, как коммерческое предприятие или потребительский кооператив, соблюдая все соответствующие этому статусу законы, правила и нормы. Но при этом внутри себя и для себя ориентироваться отнюдь не на цели максимизации прибыли или потребления, а на совершенно иные задачи и конечные ценности.

Что нам, в первую очередь, мешает добиться желаемого, то есть описанных выше целей? В первую очередь, нам мешает отсутствие субъектности. То есть фактическое отсутствие того самого коллективного «мы», которое могло бы осознавать и отстаивать свои интересы, формулировать и реализовывать цели, воплощать в реальность свой идеальный образ и проект желаемого будущего. Таким образом, наша основная и наиболее приоритетная задача состоит на сегодня в коллективной самоорганизации и сборке субъекта действия [18, 29-33], не обязательно стратегического в смысле сил, ресурсов и масштабов влияния на окружающий мир, но непременно стратегически мыслящего в смысле своих собственных корпоративных целей, задач и перспектив в рамках динамично меняющихся исторических, экономических, правовых, социальных и военно-политических условий.

При этом одна и та же задача организации коллективного выживания в мире глобальной нестабильности, формирования безопасного и контролируемого пространства и обретения субъектности и хотя бы ограниченного собственного суверенитета имеет две стороны. Одна сторона – это создание материальной базы для решения этих задач, вторая – социальная самоорганизация и формирование коллективного субъекта. Это две стороны одного и того же дела, которые не могут делаться по отдельности или последовательно. Коллективная самоорганизация может успешно и конструктивно осуществляться только вокруг и в процессе общего практического дела – создания и укрепления общей материальной базы, а материальная база может быть создана только как результат организованного коллективного труда и совместных усилий. Очень важно, чтобы организация материальной базы выживания и коллективной субъектности стала для участников проекта если не единственной, то хотя бы главной и основной сферой труда. Только в этом случае формирующийся коллектив имеет шанс обрести общую хозяйственно-экономическую основу, материальную основу общности и собственную субъектность, интегрировав в себе все основные биологические и социально-биологические цели жизнедеятельности составляющих его людей. В противном случае он, скорее всего, так и останется клубом для праздных разговоров после основной работы, не связным с реальными практическими жизненными интересами и потребностями участников, то есть реальная экономическая основа жизни, а, значит, и сама реальная жизнь у каждого из участников будет своя (связанная с основной работой), и общность коллектива без общей материальной основы совместных интересов так и останется фиктивной и чисто умозрительной.

Конкретная программа формирования защищённого пространства собственного контроля и системы защиты жизни, собственности и информации (то есть обретения, в пределах возможного, контроля над обстоятельствами своей жизни, определённого уровня личностной автономии и суверенитета) изложена нами в ранее опубликованной статье «Краткая концепция проекта «Ковчег»» [34], а философское и психологическое обоснование актуальности некоторых аспектов этого проекта – в статье «Человек, его смертность и бессмертие» [35]. Мы (сложившаяся вокруг данного проекта группа) приглашаем к обсуждению и к сотрудничеству людей, имеющих практический опыт реализации такого рода проектов, либо просто осознающих их актуальность, в особенности – людей, обладающих практическим опытом и реальными навыками практической организации хозяйственных структур и/или бизнес-проектов. Со своей стороны мы готовы предложить готовую уже детально разработанную концепцию проекта, стратегию дальнейшего развития и плодотворный креатив в процессе его реализации, чёткое и ясное видение целевых групп, к которым обращён проект, и специфики их потребностей, а также своего рода идеологию проекта как способ обращения к сознанию целевой аудитории.

 

 

Библиографический список:

[1] Строев С.А. Иррациональность потребностей и субъективная психологичность экономики. // Философия хозяйства. 2016. № 6 (108). С.

[2] Строев С.А. Постиндустриальный симулякр: добро пожаловать в ролевую игру // Философия хозяйства. 2007. № 3 (51). С. 103-116.

[3] Строев С.А. Инферногенезис: к вопросу о цивилизационном кризисе. // Революционная линия. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2005 г., 97 с. ISBN 5-7422-0821-9. С. 3-43.

[4] Строев С.А. Инструментарий капиталократии. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2009 г., 58 с.

[5] Строев С.А. Итоги 2013: мир и Россия в эпоху конца капиталистической иллюзии. // Репутациология. Январь-апрель 2014. Т. 7, № 1-2 (29-30). С. 30-67.

[6] Строев С.А. Итоги 2010: закат «революции 60-х». // Репутациология. Январь-апрель 2011. Т. 4, № 1-2 (11-12). С. 12-24.

[7] Строев С.А. Миграция – оружие в войне против гражданского общества. // Репутациология. Сентябрь-декабрь 2012. Т. 5, № 5-6 (21-22). С. 32-35.

[8] Строев С.А. Критические замечания по поводу представленного Программной комиссией проекта новой редакции Программы КПРФ. // Новая Программа КПРФ. Предложения и критика. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2008 г., 48 с. ISBN 978-5-7422-1820-3. С. 18-47.

[9] Строев С.А. Коммунистическое движение: глобализм или антиглобализм? // Спасение Русского народа – главная задача. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2008 г., 106 с. С. 58-66.

[10] Строев С.А. Матрица: фантастика или реальность? // Ценностно-нравственные проблемы российского общества: самореализация, воспитание, средства массовой информации. Под. ред В.Е. Семёнова. – СПб: Издательство Санкт-Петербургского Университета, 2008. – 320 с. (Человек и общество; Вып. 32). С. 267-296.

[11] Строев С.А. К вопросу о цивилизационном кризисе. // Антиглобализм: новые повороты. Сборник. Сост. Е.А. Громова, Е.Г. Широкова. М.: ЛО «Московия», 2005. 224 с. С. 52-67.

[12] Строев С.А. Постисторическая виртуальность как итог глобализации. // Философия хозяйства. 2007. № 1 (49). С. 146-158.

[13] Строев С.А. Доллар как финансовая пирамида. // Экономика и предпринимательство. Март-апрель 2010. Т. 4, № 2 (13). С. 16-28.

[14] Строев С.А. Становление виртуальной финансовой системы. // Философия хозяйства. 2010. № 3 (69). С. 57-73.

[15] Строев С.А. Коммунистическое движение в постиндустриальную эпоху: новые вопросы и новые ответы. // Вызовы нового века. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2006. 90 с. С. 65-78.

[16] Строев С.А. Теория трудовой стоимости и постиндустриальное общество. // Вызовы нового века. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2006. 90 с. С. 61-64.

[17] Строев С.А. Постистория и игровая парадигма. // Тезисы доклада на междисциплинарном гуманитарном семинаре «Философские и духовные проблемы науки и общества» в рамках VIII-й Ассамблеи молодых ученых и специалистов Санкт-Петербурга. Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский Государственный Университет, 26 января 2003 года.

[18] Строев С.А. Понять происходящее и обрести способность к действию. // Репутациология. Июль-декабрь 2015. Т. 8, № 3-4 (37-38). С. 59-67.

[19] Строев С.А. Культ рынка и культ потребления в системе капиталократии. // Репутациология. Июль-август 2010. Т. 3, № 4 (8). С. 78-86.

[20] Строев С.А. Социальные аспекты капиталократии. // Репутациология. Март-апрель 2010 г. Т. 3, № 2 (6). С. 29-43.

[21] Строев С.А. Постмодерн как орудие мирового переустройства. // Философия хозяйства. 2010. № 2 (68). С. 13-31.

[22] Строев С.А. «Авторское право» и интеллектуальная собственность в системе капиталократии. // Репутациология. Ноябрь-декабрь 2010. Т. 3, № 6 (10). С. 85-87.

[23] Строев С.А. «Новый Мировой Порядок» как капиталократия. Структура, логика, перспективы. Тезисы доклада на Международной конференции антиглобалистов «Живи, Земля! От вражды к сотрудничеству цивилизаций». // Коммунисты, консерватизм и традиционные ценности. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2012 г., 811 с. ISBN 978-5-7422-3699-3. С. 7-9.

[24] Строев С.А. От забора и до обеда – стоит ли быть «собакой Павлова»? Интервью корреспонденту Александру Яцуренко. // Коммунисты, консерватизм и традиционные ценности. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2012 г., 811 с. ISBN 978-5-7422-3699-3. С. 686-688.

[25] Строев С.А. Реквием. «Нулевая» политическая теория вместо «четвёртой». // Реквием. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2010 г., 83 с. С. 4-57.

[26] Строев С.А. Ущербность капиталократии. // Репутациология. Сентябрь-октябрь 2010. Т. 3, № 5 (9). С. 80-83.

[27] Строев С.А. Назад к глобализму? // В сборнике статей: Чёрная книга. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2009 г. 256 с. ISBN 978-5-7422-2285-9. С. 215-219.

[28] Строев С.А. Цивилизация есть насилие. // В сборнике статей: Чёрная книга. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2009 г. 256 с. ISBN 978-5-7422-2285-9. С. 175-205.

[29] Строев С.А. Цивилизационная альтернатива. // Спасение Русского народа – главная задача. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2008 г., 106 с. ISBN 5-7422-1717-X. С. 80-86.

[30] Строев С.А. Наброски к стратегии сопротивления. // Коммунисты, консерватизм и традиционные ценности. Сборник статей. СПб.: Издательство Политехнического Университета, 2012 г., 811 с. ISBN 978-5-7422-3699-3. С. 159-161.

[31] Строев С.А. Что делать? К вопросу об общинной самоорганизации Русских. Тезисы доклада на конференции «Русский вопрос в ХХI веке: сохранение народонаселения». Санкт-Петербург, 22 февраля 2014 года. http://ruskline.ru/special_opinion/chto_delat_k_voprosu_ob_obwinnoj_samoorganizacii_russkih/

[32] Строев С.А. Рождение социально-политического субъекта как предварительное условие государственного суверенитета. // В сборнике: Проблема суверенности современной России. Материалы Всероссийской научно-общественной конференции (электронная часть). Центр научной политической мысли и идеологии. Москва, 6 июня 2014 г. 617 с. С. 371-381.

[33] Строев С.А. Что делать? От образа желаемого будущего к формированию субъекта действия. // Репутациология. Май-август 2014. Т. 7, № 3-4 (31-32). С. 11-33.

[34] Строев С.А. Краткая концепция проекта «Ковчег». // Репутациология. Июль-декабрь 2015 г. Т. 8, № 3-4 (37-38). С. 5-34.

[35] Строев С.А. Человек, его смертность и бессмертие. // Репутациология. Июль-декабрь 2015. Т. 8, № 3-4 (37-38). С. 81-93.

 

Поделиться

Комментарии (4)

  • Сергей

    23 апр 2017

    Ответить

        Автор статьи на уровне «элементарных частиц» разбирает абсурдность буржуазной культуры, которая сформировалась во всех областях человеческого бытия при насилии, осуществляемом монстром-капиталом над человеческой сущностью. 
        Какой смысл говорить о биохимических реакциях организма, приводящих к его разрушению и гибели, когда это происходит в условиях аномальной работы сердца, лёгких, печени, почек, селезёнки и  так далее?  Надо просто наладить их правильную работу в соответствии с промыслом Божьим, не правда ли?
     
       Для этого в обществе должны быть сняты антагонистические противоречия в экономике, политике и духовной сфере. Всё остальное также придёт в полное соответствие со здравым смыслом и наполнится истинным содержанием. 

  • Алексей

    30 апр 2017

    Ответить

    Сам пью, сам гуляю; сам пишу, сам комментирую?                                         "...антагонистические противоречия в экономике, политике..." А конкретней нельзя, Сергей? Конкретизированная проблема, как говорят, - наполовину решенная проблема. Относительно социализации, то ее природу искать в бытие Адама и Евы, в природе собственности, ее величине, капитале, как лопата, тяпка, пара лошадок; сотрудничество с соседями. Обратитесь к мужику и он спроектирует социализм, а Маркса оставьте в покое. Четыре года и ни единого кирпичика в здание социализма! 

  • Сергей

    30 апр 2017

    Ответить

    Алексей, Вы мне напомнили анекдот, где пациент обращается к доктору.
    Доктор, что мне делать, меня все игнорируют!?
    - Следующий...
    Вот и я Вам говорю: следующий... 

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Поля обязательные для заполнения *