Я.Бутаков. ТРИ ВОПРОСА РОССИЙСКИМ ЛЕВЫМ

1539261_1

Известно, что очень многое в мире существует в значительной степени благодаря своей противоположности. Поэтому сохраняющаяся неопределённость правой идеи в современной России (доходящая до того, что с правыми путают антигосударственных либералов) тесно взаимосвязана с отсутствием у нас внятного левого дискурса.

Причины этого явления коренятся в советском прошлом. Главная причина – нехватка концептуального осмысления. Самостоятельная теоретическая работа не относится к сильным сторонам российских коммунистов. На эту слабость уже вскоре после окончания Великой Отечественной войны обратил внимание И.В.Сталин, когда пытался инициировать в партии дискуссию об экономических основах социализма в СССР. Но все его попытки в этом отношении оказались тщетными. Никто в высшем эшелоне партии даже близко не смог подняться к требуемым высотам осмысления.

Можно, конечно, говорить о том, что в этом был виноват, в первую очередь, сам Сталин. Дескать, это он, в ходе репрессий 30-х годов физически ликвидировал самостоятельно мыслящих коммунистов. Дело, конечно, не в этом. Обстановка требовала отсечения антигосударственных элементов. Сталин допускал разнообразие мнений в пределах парадигмы державного социализма, который он создавал. Но из всей сталинской когорты один лишь В. М. Молотов имел достаточно широкий теоретический кругозор, что он и доказал после смерти Сталина. Молотов имел своё видение, отличное от узких сиюминутных взглядов Н. С. Хрущёва и его присных, не только по вопросам мировой политики. Когда в 1961 году обсуждался проект новой программы КПСС, Молотов прислал из Вены (где работал советским представителем в МАГАТЭ) свою развернутую критику проекта, за что поплатился исключением из партии.

В лице Молотова из высшего эшелона КПСС «ушли» последнего более-менее крупного теоретика-державника. Все последующие четверть века до «перестройки» были для КПСС временем безвольного идеологического дрейфа в известную сторону. И завершилось всё реставрацией капитализма.

Наши левые не могут всерьёз рассчитывать на победу, пока не сформулируют ясно своих целей и путей их достижения. А они не смогут этого сделать до тех пор, пока не объяснят многое из прошлого социализма и не опишут адекватно современные процессы.

Политическая активность левых в современной России – рефлексия на отдельные явления жизни. Она не проистекает из чётко поставленной цели и стремления её достичь. Поэтому российская левая выглядит сейчас очень жалко. Её действия напоминают конвульсии умирающего, как бы ни старались их представить в виде «борьбы трудящихся за свои права». Настоящая борьба за права идёт у нас в России пока по линии беспартийных организаций, формирующихся по интересам. А действия левых направлены лишь на поддержание иллюзии о себе, как о «заступниках народных» — с тем, чтобы собрать нужный процент голосов и провести верхушку КПРФ в Госдуму на высокую казённую зарплату.

Могут возразить, что левые – это не одна КПРФ. Но о политическом направлении допустимо судить по его наиболее репрезентативной части. А о внесистемной левой оппозиции у нас говорить не приходится. По всё тем же вышеозначенным причинам.

Девяностые годы стали временем жестокого краха либеральных иллюзий. Это был самый благоприятный период для левого политического реванша, что подтверждали выборы 1995-1996 гг. Но левые не сумели им воспользоваться. Почему? В первую очередь потому, что сами не объяснили для себя причин своего краха восьмидесятых годов. Они не сделали этого и до сих пор. Они витают в мире ими же придуманных симулякров. Наши левые не в состоянии убедительно объяснить того, что произошло и происходит с миром и нашей страной. Поэтому они проигрывают позицию за позицией.

И на фоне этого – почти полное отсутствие интереса к зарубежной левой теории. Если не в состоянии думать сами, то хоть бы поучились кое-чему у своих заграничных «товарищей»!

Так что же всё-таки произошло с Россией на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого столетия? Была ли это верхушечная контрреволюция, скрытая интервенция или буржуазная революция? Как интерпретировать это с позиций исторического материализма? Если это исторический прогресс, то почему он отлился в такие формы, и что же мы имели во времена СССР? Если это регресс, тогда почему же он стал возможен? И какие объективные тенденции могут способствовать его преодолению?

Попробуйте задать эти вопросы какому-нибудь крупному функционеру КПРФ. Интересно, что он на это ответит. Затем задайте их лидеру какой-нибудь молодёжной левой организации. Сопоставьте. Уверен, что оба ответа не удовлетворят не только вас. Они не подойдут любому, кто стремится не к партийной догме, а к истине.

Но ведь любая политическая программа, написанная с целью её реализации, должна базироваться на научных представлениях об общественных процессах! К левым, кичащимся своим «научным социализмом», это относится в первую очередь. Пусть даже эти представления окажутся опровергнуты практикой – лет через 10-15. Научные теории тоже опровергаются с накоплением новых данных. Главное – она должна содержать не лозунги, не призывы, не субъективное желание «активности народных масс», каковая волшебным образом осуществит утопию! Она обязана объяснять, причём, ссылаясь на конкретику, как, откуда и почему эта активность будет вырастать как историческая неизбежность. В этом была сильная сторона социалистических программ столетней давности. Этого в помине нет у нынешних левых.

Неужели это в самом деле сумерки социализма в России?

Конечно, нет. У социализма в России – огромный потенциал, как в цивилизационной почве, так и в нынешних протестных настроениях. Но этот социализм, подобно марксову «призраку коммунизма», бестелесен, лишён пока политической формы, лишён основной социальной страты-носителя идеи. Он пока лишён и теоретического обоснования.

Что надо сделать левым, чтобы воплотить дух социализма в политическом теле? Великие социалисты частенько сами того не желая, опровергали собственные постулаты о примате материи над духом. Их идеи шли впереди материального воплощения. Левым не следует ждать, пока из «требований народа» каким-то образом возникнет зрелая во всех отношениях идеология нового социализма.

Сила российских левых начала ХХ века заключалась в точном политическом анализе и прогнозе, учитывавшем как российские, так и общемировые реалии, и соразмерявшем относительный масштаб тех и других.

Не менее важным было то, что левые столетней давности ставили и пытались решить извечный вопрос о соотношении объективной необходимости и человеческой свободы в обществе. Как этот вопрос ставится сегодняшними левыми?

Современные левые обогащены долгим опытом попыток реализации социалистических идеалов в разных странах мира. Но, похоже, что это богатство тяготит левых. Ибо они старательно уходят от ответа на вопрос, который им с полным основанием задают люди других политических пристрастий:

Почему при своём практическом осуществлении социализм везде и всегда – от России до Китая, от Кубы до Камбоджи, от КНДР до Венесуэлы – выливается в политическую форму диктатуры одного лица или олигархии?

Если считать диктатуру архаичной политической формой, тогда как примирить это с тем, что социализм более прогрессивен по сравнению с капитализмом? Кондовый марксист, правда, может резонно ответить, что осуществление социализма немыслимо без «диктатуры пролетариата», а таковая на практике естественным образом реализуется в виде власти авангарда пролетариата – его партии, руководящей группы внутри партии, наконец, вождя партии. Тогда закономерна личная власть Сталина. Но в том и дело, что кондовые марксисты – как правило, троцкисты. И ответить так они не могут. Они будут объяснять феномен личной власти Сталина, сыпля чепухой в духе ХХ съезда КПСС. Таким образом, собьются на субъективную трактовку данного феномена.

Исходя из традиционных левых установок, невозможно дать удовлетворительное объяснение закономерного явления личной власти при социализме. Следовательно, нужно или отказаться от отождествления диктатуры с политической архаикой, или объявить все предшествующие попытки построить социализм в человеческой истории несостоятельными.

Самое же главное – социалисты должны убедительно объяснить, каким образом социализм будущего гарантирует от появления у власти людей, подобных Пол Поту. Иначе он никогда не возымеет преимуществ в плане свободы личности перед современным глобальным капитализмом.

Так что же всё-таки произошло с Родиной и с нами двадцать лет назад? Почему более, чем семидесятилетнее здание социализма рухнуло при равнодушии большинства? Был ли у нас вообще социализм? Кумир многих наших не только левых, но почему-то и правых – Уго Чавес, называющий себя троцкистом, – убеждён, что социализма в СССР не было. Может быть, он прав? А если считаете, что он неправ, почему не слышно протестующих возгласов? Почему нет попыток объяснить «товарищу», что он неправ?

Ещё Ленин в 1918-1921 гг. неоднократно пытался поставить и решить вопрос о роли государственного капитализма в строительстве социализма. Очень многие доказывают, что в СССР существовал именно государственный капитализм. Тогда вполне закономерен переворот, совершившийся в СССР на излёте его существования. Государственный капитализм обеспечил в ХХ веке те задачи модернизации страны, которые были не под силу частному капитализму в начале века. Выполнив их, он уступил место частному капитализму. Никакого регресса. Наоборот, прогрессивный процесс.

Но такая трактовка – тот же троцкизм. Он говорит, что в России не было социалистической революции, так как социализм мог явиться только из наиболее передовых стран. Вот только непонятно в такой трактовке, почему же отказ от «госкапитализма» значил для нашей страны и отказ от модернизации и всех её исторических достижений? И почему этот «прогресс» оборачивается для нашей страны резким падением производительных сил? Последнее совсем уж даже не «по Марксу»!

Вот поэтому для социалистов-державников принципиально важно теоретически доказать тождество так называемого государственного капитализма с социализмом или, по крайней мере, что второй закономерно развивается из первого.

Но при этом ещё и объяснить объективные причины краха социализма в СССР, не отказываясь целиком от теории общественно-экономических формаций.

Для левого непреложно, что окончательная победа социализма мыслима только во всемирном масштабе. В перспективе это – единое социалистическое государство человечества, «земшарная республика Советов». Между тем, процесс глобализации, разворачивающийся в рамках транснационального монополистического капитализма, тоже ведёт к политическому объединению человечества. Закономерно спросить: не облегчит ли капиталистическая глобализация будущую победу социализма в масштабах всей Земли? Если да, то не разумно ли, с точки зрения левого социалиста, этой глобализации содействовать? Ответ очевиден.

Что же в таком случае делать социалисту-державнику, отчётливо видящему разрушительный характер глобализации, её преимущественный удар именно по тем ценностям, на которых только и может взрасти подлинный социализм? Необходимо найти концептуальное обоснование тезиса о том, что социализм не есть универсальная форма. Социализм всегда национален, а длительное сосуществование государств с капиталистическим и социалистическим общественным строем закономерно -и не всегда антагонистично. На этой формуле строил свою глобальную политику Сталин.

Иначе говоря, необходимо показать, что не расцвет капиталистических наций ведёт к социализму, а расцвет всякой нации и есть для неё социализм. Социализм есть высшая (из пока известных) форма существования каждой отдельно взятой нации. При этом периоды такого расцвета могут совпасть у всех наций Земли, но совсем не обязательно. Более того, теория вероятностей подсказывает нам, что скорее всего, они совпадать не будут.

Итак, любой левой политической организации в России, всерьёз претендующей на лидерство в обществе и на власть, необходимо чётко решить, причём на основательном научно-теоретическом фундаменте, три главных вопроса, взывающих от всей истории социализма:

1. О месте свободной личности в социализме будущего и надёжных политических гарантиях против возникновения диктатуры, подавляющей и нивелирующей личность.

2. О сущности социального переворота в России конца ХХ века в рамках теории общественно-экономических формаций.

3. Об отношении к современной капиталистической глобализации.

Я нарочно не затрагиваю всего комплекса вопросов, связанных с нацией и государством, которые вправе задать левым правые, а ограничиваюсь лишь теми, которые напрямую вытекают из левой доктрины. Они и так достаточно обширны и сложны.

И, наконец, что касается уже не теории, а практики — российским левым отчаянно не хватает теоретического органа, в котором ставились бы и свободно обсуждались вопросы, аналогичные затронутому в данной статье.

 

Поделиться

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Поля обязательные для заполнения *