А.Бузгалин. А.Колганов. ЭКОНОМИКА СОЦИАЛИЗМА XXI ВЕКА КАК МЫ ЕЕ ВИДИМ СЕГОДНЯ

353

 

Сформулированные выше императивы генезиса царства свободы – это те стратегические проблемы, которые оно должно решить. Если эти решения не будут найдены, причем не только теоретически, но и практически, эта система либо не возникнет, либо, возникнув без достаточных оснований, мутирует и погибнет подобно тому, как это произошло с СССР или с многочисленными попытками ускоренного продвижения к капитализму в XIV-XVI веках (эта попытка увенчалась успехом лишь в Нидерландах).

Есть, однако, и некий паллиатив в ответе на названные стратегические вызовы. При этом паллиатив этот имеет мультисценарный характер.

Сценарий первый. Развитие переходных к новому обществу социально-экономических форм в рамках «закатной» фазы экономической общественной формации (более конкретно – позднего капитализма[1]). Сложности здесь состоят в том, что в развитых странах в последние десятилетия идет постепенный медленный дрейф в противоположном социализации направлении, а развертывание процессов социализации, причем именно под социалистическими лозунгами, началось в среднеразвитых странах третьего мира (Венесуэлла, Боливия). Исследование перспектив социализации в рамках позднего глобального капитализма мы в данном тексте оставим в стороне – авторы немало написали о возможных сценариях альтернативного развития процесса глобализации в при условии сохранения основ старого строя[2] – и рассмотрим другой сценарий.

Сценарий второй, пока утопический: развитие переходных к новому обществу социально-экономических отношений на базе качественного изменения основ прежней системы. Именно этот сценарий представляется наиболее интересным для теоретического рассмотрения, ибо он показывает относительно более четко основные черты социализма как процесса перехода от экономической общественной формации к царству свободы.

 

1.       «Подчиненное» положение экономики в системе отношений «царства свободы»

Проделанный в многочисленных предшествующих работах теоретиков социализма (в том числе – авторов этой статьи) анализ позволяет кратко систематизировать основные черты «социализма как мы его видим сегодня».

Прежде всего,  позволим себе важное замечание: социализм по определению (а он определен как переходный процесс) (1) несет в себе многие черты экономики позднего капитализма; (2) новые отношения в нем присутствуют в незрелом виде и, следовательно, (3) господствующими являются не «чистые», зрелые формы нового общества, а переходные отношения.

Теперь к существу проблемы.

Важнейшая черта социализма будущего состоит в том, что экономика в этом обществе играет роль, подчиненную, вторичную по отношению к социо-культурной сфере. Именно последняя формирует «социальный заказ» экономическому развитию (цели) и опеределяет пределы, которые не может переступать течение экономических процессов (границы пространства возможных средств). Более того, именно эта сфера должна постепенно формировать ключевые предпосылки развертывания социалистической экономики – нового человека и новые институты.

Напомню, что предпосылками развития рыночной экономики (они зафиксированы в качестве аксиом в любом учебнике – от марксистской политической экономии до экономикс) являются рациональный экономический человек и частная собственность, права которой незыблемы. Экономическая теория рынка не рассматривает вопрос, откуда берется такой человек и такая система прав собственности, хотя в реальности это сложнейшая проблема, которую человечество решало в течение долгих столетий, мучительно уходя от сословного неравенства, патриархальной модели человека, внеэкономического принуждения и т.п. институтов до-рыночного типа.

Точно так же в рамках экономической теории социализма мы можем и должны исходить как из аксиомы из того, что новые ценности и стимулы (новый тип личности) и новые институты являются господствующими. Естественно, что целостная теория социализма должна дать ответ прежде всего именно на эти вопросы: как, где и когда могут и должны возникнуть новые люди, новые формы их социальной организации и правила поведения. Принципиальный ответ известен: основы этого складываются в рамках предыдущей системы. Теоретически он апеллирует к развитию альтернатив подчинению труда капиталу в форме ассоциаций трудящихся. Практически в настоящее время это миллионы (пока всего лишь миллионы…) участников новых социальных движений, которые в рамках сетевых форм социальной организации включены в деятельность, цели и мотивы которой связаны именно с развитием человеческих качеств, социальным прогрессом. Этим людям гораздо интереснее и приятнее вместе с друзьями помогать решать социальные и гуманитарные проблемы, видя счастливые лица тех, ради кого они работают, чем работать ради получения денег, которые они потратят на утилитарные блага (напомню: в рамках аксиоматики экономикс труд есть тягость, его затраты надо минимизировать, деньги есть высшая ценность, их количество надо максимизировать). Если же человек начинает относится к труду как к ценности и ставить целью не удовлетворение утилитарных потребностей, а развитие личностных качеств (причем не только своих лично), то мы постепенно выходим за границы экономической формации и рынка.

Этот новый тип Человека при социализме будет вырастать из процессов творческой деятельности, освоения подлинной культуры и включения с детства в процесс ассоциированного социального творчества (подобно тому, как он сегодня включается в рыночные трансакции с младенчества, на практике зная, что позволено богатому, а что – бедному). Соответственно принципиальной основой новых институтов является свободная добровольная работающая ассоцация-сеть (хорошо известной формой, переходной от буржуазных институтов к свободной ассоциации, являются миллионы временных творческих коллективов, реализующие социальные, культурные, научные, образовательные проекты, многомиллионные новые социальные движения и т.п.).

Рассмотрение этих феноменов не входит в предмет статьи об экономике социализма. Поэтому лишь повторю, что общедоступными сферами творческой деятельности являются:

воспитание и обучение (начная с профессора в университете и до воспитателя в яслях как наиболее значимого участника образовательного процесса);

социальная реабилитация (в странах ЕС сотни тысяч работников уже сейчас заняты «социальной работой»);

работа по обеспечению здорового образа жизни (медицина, профилактика заболеваний, спортивные тренеры…);

воссоздание биосферы и формирование гармоничной среды обитания (человечству нужны массы экологов, садовников, дизайнеров, архитекторов…);

наука и инженерное творчество;

деятельность по сбору, хранению, обработке информации и культурных ценностей и обеспечению массового доступа к ним (поддержание и развитие информационных сетей, библиотеки, музеи и т.д.);

социальные, технологические и экономические инновации;

искусство и т.п.

Таким образом, экономика социализма видится как система, в которой в материальном производстве будет занято (как сейчас в странах среднего уровня развития) не более 40%, а остальные будут стремиться стать не финансистами, брокерами, адвокатами, менеджерами, чиновниками, рэкетирами, моделями и поп-дивами, а воспитателями, врачами, учителями и садовниками. (Вам никто не запретит заниматься финансовыми спекуляциями, но общество будет считать эту деятельность глупой и постыдной, как сейчас глупым и непрестижным – занятие теорией социализма…).

Важнейшим слагаемым нового социализма должна стать общественная культурная политика, обеспечивающая ориентацию средств распространения информации на стратегические запросы общества (развитие подлинной культуры), а не платежеспособный спрос мещанина, подчиненного экспансии масс-культуры.

Как именно будет обеспечиваться материальная база для всей этой деятельности и ее воспроизводство – на этот вопрос и должна ответить экономическая теория социализма. Но подчеркнем – именно на этот вопрос.

Что касается институциональной системы, построенной по принципу свободной работающей ассоцации, то ответ на вопрос о том, как она может быть устроена, дает модель «социализма гражданского общества». Новая институтциональная система может и должна вырасти прежде всего из массового и систематического включения граждан в деятельность общественных организаций и движений, и «привычки» жить и действовать по правилам, характерным для этих институтов[3].

Наконец, важнейшей институтциональной предпосылкой экономики социализма станет общедоступность средств материального производства и культурных ценностей. Как именно может решаться этот вопрос – это как раз проблема экономической теории социализма и мы его рассмотрим ниже. Пока же заметим, что эта предпосылка по своему значению в чем-то аналогична такому условию развития капитализма, как отделение непосредственного работника от средств производства и господство наемного труда.

Подчеркнем, мы не рассматриваем вопрос о том, как, кто и когда сможет обеспечить формирование таких институтов – это вопрос социо-культурно-политический. Мы лишь констатируем: Человек, включенный в творческую деятельность, систематически участвующий в решении социальных вопросов и погруженный в информационное поле подлинной культуры, постепенно будет обретать новые ценности и стимулы. Формирование такого человека и таких институтов есть абсолютно необходимая предпосылка для развития экономики социализма, подобно тому, как наличие homo economicus и частной собственности, и свободного (юридически и от средств производства) наемного труда было предпосылкой возникновения и развития экономики капитализма. Иными словами, путь к социализму XXI века открывается только в той мере, в какой создаются названные выше предпосылки. В иных условиях – либо немедленное поражение социалистических экспериментов, либо путь мутаций и последующей гибели.

 

2.      Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня: рынок и пострыночное регулирование

Одна из важнейших характеристик экономики социализма как мы его видим сегодня – снятие рынка как основного способа координации лишь по мере развития пост-рыночных отношений, обеспечивающих большую эффективность в решении проблем развития нового общества, нежели рынок.

В приведенной выше формулировке есть важнейший «нюанс»: речь идет о решении проблем развития социализма и о социалистических критериях эффективности. Последние отличны от капиталистических также, как капиталистические от феодальных. Для социализма таким критерием станет равзвитие человеческих качеств при минимизации затрат репродуктивного труда (живого и овеществленного) и природных ресурсов. Несколько пояснений. Прежде всего заметим, что речь идет о затратах только репродуктивного труда, т.к. творческий труд есть сфера развития человека и потому не столько «затрата», сколько «результат». Соответственно важно помнить, что развитие человеческих качеств требует не только и не столько роста материального благосостояния, сколько увеличения свободного времени (не времени досуга, а времени развития личности) и сфер, которые обеспечивают возможности адекватного использования этого свободного времени.

Рынок, как показывает практика, не лучшим образом решает задачу равзития человека в свободное время (например, для экономики США, типичным для большинства граждан является рост реально отработанного времени при наполнении времени досуга для утилитарного потребления, в том числе – продуктов масс-культуры и индустрии развлечений). В то же время, он более-менее удачно решает проблему удовлетворения утилитарного спроса. Следовательно, видимым простейшим решением проблемы становится развитие социально-регулируемых рыночных отношений в сфере удовлетворения утилитарных потребностей и пост-рыночных – в сферах, обеспечивающих развитие человека.

«Реальный социализм» погиб, в частности, вследствие глубокого противоречия между господством среди населения ценностей и мотивов общества потребления (неизбежных на индустриальной фазе развития) и дефицитом потребительских благ. Социализм будущего может развиваться только как общество, в котором будет обеспчено многообразие потребительских благ при господстве у граждан этого общества иных потребностей. Это ситуация, когда для большинства погоня за модной одеждой, обувью, обстановкой и т.п. будет возможна, но не интересна. Дело регулируемого рынка сделать приобретение этих благ возможным. Дело социалистических отношений сделать погоню за ними неинтересной, личностно и социально не престижной (заметим, что один из возможных путей решения этой проблемы очень прост: сконцентрировать усилия экономики социализма на инновациях, а производство шмоток оставить на откуп капитализму; в обмене же инноваций на шмотки новатор всегда выигрывает).

Этой первый шаг в решении проблемы «социализм и рынок». Еще один шаг был сделан выше, когда мы зафиксировали возможность неограниченного свободного распространения пост-материальных благ при использовании механизма распределения издержек.

Остался «пустяк»: традиционные сферы материального производства. Это «старый» вопрос – вопрос прошлого (и отчасти даже позапрошлого) века. Соответственно базовые решения здесь будут гораздо ближе к «старым», нежели в случае анализа феноменов, лежащих «по ту сторону» материального производства. Возможных решений здесь несколько. Одно – модель рыночного социализма со всеми ее возможными вариациями[4]. Оно хорошо известно и мы его здесь рассматривать не будем.

Другое – развитие механизмов сознательного регулирования экономики (плана). Здесь готовых решений пока что нет. Но есть несколько важных соображений.

Первое. Эта система отношений может и должена критически использовать достижения советского планирования и регулирования, т.е. обеспечить концентрацию ресурсов на ключевых сферах и стратегическую выверенность развития, но избежать бюрократизации (а значит, волюнтаризма, ведомственности и т.п.) и формирования «экономики дефицита».

Второе. Эта система отношений может и должена критически использовать достижения косвенного регулирования рыночной экономики.

Третье. Эту систему отношений нельзя «внедрять» как искусственную умозрительную конструкцию. Ее можно и должно сознательно выращивать по мере развития необходимых предпосылок и лишь в той мере, в какой она (повторим важнейший тезис!) обьеспечивает большую социалистическую эффективность, нежели рынок. В чем-то этот процесс должен быть похож на развертывание товарных отношений от простейших форм случайного обмена к денежному и современному рыночно-капиталистическому хозяйству (различие здесь такое же, как в случае с дикорастущим и садовым растением).

Простейшие формы сознательного регулирования, лишь дополняющие и ограничивающие рыночные механизмы, хорошо известны. Это учет и контроль, развивающийся в косвенное регулирование экономики. Первые обеспечивают, в частности, отмену коммерческой тайны, прозрачночть всех трнасакций, подотчетность и подконтрольность бизнеса гражданскому обществу и т.п. Второй ведет к формированию комплексной системы обязательных социальных, гуманитарных и экологических нормативов, развертыванию долгосрочных социальных и структурных программ, реализуемых путем поддержки и ограничения бизнеса в зависимости от его следования заданиям программы, и тому подобные в принципе хорошо известные механизмы.

Гораздо сложнее решаются принципиальные вопросы развития пострыночного регулирования и планирования, снимающих рынок[5]. Они достаточно сложны, что естестественно – это отношения координации, более развитые и более сложные, нежели современный рынок, так что и их теория должна быть качественно отлична от нынешней теории рынка и более сложна, чем последняя. Экономической теории известны первые шаги в направлении формирования таких моделей, предложенных на базе как теоретических исследований, так и анализа позитивного и негативного опыта «экономики дефицита»[6].

Детального видения последних сейчас предложить в принципе невозможно: эта теория должна развиваться параллельно с практикой, лишь на шаг (но не более – иначе автор впадет в грех утопического конструирования) опережая ее. Что же касается некоторых принципиальных контуров планирования будущего, то оно видится не как бюрократическая система административных команд «сверху», а как процесс со-творчества (планового диалога), субъектами которого являются ассоциации-сети производителей, потребителей и собственно управляющей подсистемы экономики. Некоторым грубым прообразом этой системы может выглядеть современная модель стратегического менеджмента в креативной корпорации-сети[7]. Еще более сложным является вопрос о нестоимостной редукции труда[8].

Достаточно аргументированным выглядит и хорошо известный тезис о том, что мера использования отношений сознательного регулирования должна быть тем больше (а рыночных отношений тем меньше), чем в большей степени обобществлен и близок к креатосфере данный сегмент экономики.

Соответственно генезис и развертывание социалистической системы отношений координации может выглядеть следующим образом. В исходном пункте в сфере материального производства – преимущественно современные механизмы рынка, контролируемого и регулируемого обществом; в креатосфере – преимущественно свободное распределение общедоступных ресурсов при использовании некоторых рыночных форм. Развитое состояние: противоречивое сочетание современных механизмов социально-ограниченного и регулируемого рынка (наиболее эффективных в малообобществленных секторах материального производства) с механизмами планового диалога (используемыми преимущественно для интегрированных научно-производственных структур материального производства) и свободного распределения благ в креатосфере[9].

И еще несколько важных замечаний по поводу рынка и социализма.

Первое. Если мы говорим об обществе, переходном от буржуазной системы и «предыстории» к царству свободы, то, естественно, переходный период, сколь угодно продолжительный (это второй вопрос – сколь продолжительный), должен использовать прежние формы. Но весь вопрос в том, какова стратегическая направленность трансформаций. Да, мы можем начать с широкого использования товарных форм. Возможно, после периода жесткой бюрократической централизации необходимо некоторое «отступление» к большей мере рынка (повторим: оно оправдано, если пострыночные формы еще недостаточно зрелы, если для них еще нет достаточных оснований). Но стратегический курс социалистического созидания – это вытеснение рынка (пусть нелинейное, но последовательное) по мере создания необходимых для этого предпосылок. Между тем в последние десятилетия некоторые страны, претендуя на статус социалистических, ведут иную политику.

Так, курс китайского руководства на развитие рынка носит характер долгосрочной стратегии, направленной в конечном счете на превращение экономики в рыночно-капиталистическую при сохранении лишь некоторых политико-идеологических атрибутов «социализма». Современная китайская экономика внешне похожа на советскую экономику периода нэпа: в обоих случаях широко используются рынок и частная собственность. Однако различие ленинского плана построения социализма при помощи использования несоциалистических форм и курса китайских руководителей принципиально. В первом случае это было временное «отступление», нацеленное на создание в конечном итоге пост-рыночной экономики. Во втором, повторим, курс стратегически ориентирован на развитие капитализма.

«Рыночный социализм» при первом подходе есть не более, чем обозначение одной из сторон трансформации, где происходит (1) вытеснение собственных основ прежней системы, включая товарные и капиталистические отношения, отношения империализма, финансового капитала и (2) замещение их другими (принадлежащими к миру рождающегося царства свободы, раннего коммунизма) основами, при использовании форм, порожденных старой системой.

Второе. Мы категорически не согласны с возрождающей неоклассические иллюзии социально-политической «нейтральности» рынка широко цитируемой тезой Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она хорошо ловила мышей». Рынок – не кошка. Если уж использовать образные сравнения, то это скорее тигр, который может вместо «мышей» съесть человека (ростки социализма), если потерять над ним контроль. Проблема использования рынка – это проблема контроля над ним со стороны общества, созидающего новую систему отношений, его подчинения и вытеснения по мере достижения необходимых условий. При этом мы должны понимать, что это вытеснение будет включать в себя противоречие двух качественно противоположных сторон. Рынок – это не социально-нейтральный механизм «экономической технологии», а форма товарных отношений[10]; товарные отношения порождают определенный тип собственности, личности, социальной поляризации и т.д. Вот почему вытеснять собственные основы рынка мы можем только создавая другие, коммунистические  глубинные, сущностные, первичные (если пользоваться марксистской терминологией) отношения.

Третье. Если мы хотим использовать рынок, то встает вопрос, что мы должны использовать: добуржуазный рынок, рынок, в котором товар еще не превратился в продукт капитала и не является капиталом определенного рода? деньги, которые возникли до капитала и имеют вид золотой (серебряной, медной и т.п. монеты)? На наш взгляд, будущему обществу предстоит использовать отношения рынка, порожденные современным поздним капитализмом, то есть наиболее развитые, зрелые формы, формы корпоративного капитализма, по возможности, вытесняя из этих форм их собственно капиталистическое содержание. Иными словами, речь идет об использовании наиболее развитых форм товарной экономики, наиболее развитых форм рынка.

Поэтому проблема оказывается существенно масштабнее и диалектичнее, чем при обычном взгляде на рыночный социализм: мы постепенно (по мере генезиса коммунистических отношений) вытесняем собственные основы рынка (отчуждение, обособление, конкуренцию), используя при этом формы суперсовременного (эпохи корпоративного государственно-монополистического капитализма) рынка. [11]

После этих замечаний мы должны обратиться к проблеме, являющейся ключевой для всякого общества – проблеме отношений работника и собственника средств производства (проблеме собственности) и обусловленных ими отношений распределения и мотивации.

 

3.           Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня: отношения собственности

Ключом к ответу на вопрос о возможной системе отношений собственности социализма будущего послужит общая методологическая установка этой статьи. Социализм есть процесс трансформации царства необходимости в царство свободы, а значит, процесс отмирания отношений отчуждения работника от труда, от средств производства, от результатов производственной деятельности и рождения механизмов свободного ассоциирования работников, присваивающих и средства, и результаты этой деятельности.

Соответственно мере развития реальных основ этой трансформации в креатосфере и материальном производстве будут формироваться и различные отношения присвоения.

В креатосфере (в сфере образования, науки, культуры, искусства и т.д.), в сфере взаимодействия человека и природы как культурной ценности (например, в решении проблем защиты природы, развития национальных заповедников, восстановления биогеоценозов и т.д.) господствующими, по-видимому, будут отношения всеобщей собственности – собственности каждого на все – любые ресурсы, которые индивид или ассоциация индивидов может распредметить в своей деятельности (мы уже обосновали этот вывод во 2-й части статьи). Подчеркнем: не просто государственной (публичной), а всеобщей собственности, когда основные ресурсы, необходимые для развития креатосферы (а это, прежде всего знания, культурные и природные ценности), будут доступны для каждого индивида, и доступ этот будет равноправным. Регулировать этот всеобщий равноправный доступ каждого к таким всеобщим ресурсам уже при социализме могут свободные добровольные ассоциации, создаваемые в этой сфере – ассоциации учителей и ученых, художников и экологов. Безусловно, здесь будут возникать немалые противоречия, регулирование которых, по-видимому, придется взять на себя государству как верховному представителю различных ассоциаций трудящихся и граждан. Конкретные механизмы такого регулирования нам сейчас очень сложно обрисовать. Можно только наметить эту тенденцию.

Что же касается материального производства, то в этой «старой» сфере экономики решения проблемы будут тяготеть к традиционным выводам «старых» социалистов. Вслед за ними мы можем выделить ряд сфер с различным уровнем реального (технологического) обобществления средств производства.

Сферы, где господствуют крупные интегрированные технологические структуры, от которых зависит экономика в целом (энергетика и транспортные системы; крупнейшие предприятия в сфере высоких технологий и в отраслях, связанных с добычей и использованием природных ресурсов; само использование природных ресурсов в условиях развития ноосферных технологий, которое становится важнейшей сферой, от которой зависит всё общество в целом) предполагают развитие таких отношений соединения работников со средствами производства (собственности), которые обеспечат использование этих средств на благо общества в целом.

По-видимому, здесь наиболее уместными окажутся отношения с государственной формой собственности при наличии широких полномочий (самоуправления) у трудовых коллективов  (модель народного предприятия, где государство определяет лишь основные направления его деятельности, а основные вопросы внутренней жизни и выбора наиболее эффективных путей решения программных общегосударственных установок осуществляет самоуправляющийся трудовой коллектив).

В традиционном индустриальном секторе (машиностроительные и транспортные предприятия, механизированные аграрные предприятия и т.п.), структура отношений собственности может быть гораздо более сложной. В этом «старом» секторе скорее всего будут доминировать коллективные предприятия и кооперативы, но могут сохраняться и акционерные предприятия, где значительную долю среди акционеров будут составлять частные физические лица. Государство и массовые демократические организации трудящихся могут иметь право контроля за деятельностью акционерных обществ, постепенно приобретая значительную часть акций или решающий, контрольный пакет акций. Впрочем, не стоит сейчас фантазировать. Важен принцип: сохранение в индустриальном секторе массового производства смешанных форм собственности, переходных от частной акционерной собственности к общественной собственности (собственности коллективов, государства и общественных организаций).

Если же говорить о секторе, где господствует ручной труд, а также о значительной части  сферы услуг (там, где требуется непосредственная связь с мелким, раздробленным потребителем, где концентрированное специализированное производство не имеет своих преимуществ) возможно и целесообразно развитие трудовой мелкой собственности и небольших кооперативов. При этом мелкая трудовая частная собственность вполне может сочетаться (это показал опыт НЭПа в нашей стране, опыт многих других стран, начинавших социалистические преобразования) с кооперированием этих мелких частных собственников в сфере сбыта, обслуживания, закупки средств производства и т.д. Для мелких частных собственников и небольших кооперативов также обязательными окажутся нормативные ограничения, которые «работают» во всей экономике.

Обрисованная картина может стать типичной для достаточно зрелого социалистического общества. В исходном пункте частная собственность будет играть, по-видимому, большую роль. В общем и целом в процессе развития социализма будет действовать уже известная нам тенденция: чем далее будет продвигаться новое общество по пути к формальному и, позже, реальному освобождению труда (развитию отношений социального творчества, вытеснению материального производства креатосферой), тем в большей степени целесообразно и необходимо будет вытеснение частной собственности.

В любом случае, однако, ключевая проблема здесь – не столько распределение акций, сколько контроль за реальными правами собственности, каналами экономической власти. А ими могут быть не только акции, которыми владеет тот или иной собственник (государство, трудовой коллектив, частные физические лица). Такими каналами, в частности, могут быть и обязательные нормы, которые должно соблюдать всякое предприятие в социалистическом обществе. Такие нормы могут требовать эффективного приложения капитала, обусловливать определенные предусмотренные программами направления его использования и т. д.

Определенные предпосылки для движения в таком направлении мы можем найти даже в законодательстве, конституциях ряда стран с социальным рыночным хозяйством или социал-демократической моделью. Так, в Основном законе ФРГ, например, записано, что даже частный собственник определенных природных ресурсов может использовать их только в соответствии с конкретным предназначением. Не допускается, например, вырубка лесов, использование пахотной земли для создания промышленных объектов или градостроительства и т.д. Такого же рода нормативы могут и должны действовать, для решения проблем приоритетного развития креатосферы, охраны природы, защиты прав человека в социалистическом обществе.

Более сложным может быть механизм косвенного регулирования и программирования экономики, который также ограничит возможности хозяев предприятия на произвольное решение вопросов производства продукции, использования материальных, трудовых, природных ресурсов.

Такие предприятия (как и любые производственные звенья в социалистической экономике) окажутся включены в сложную систему регулирования, где их программы, их производственная деятельность должны будут сталкиваться с ограничениями, которые создаются экологическими объединениями, объединениями потребителей, местными органами территориального самоуправления, органами государственной власти на региональном и общенациональном уровнях, интернациональными регуляторами и т. д. Всё это сделает весьма условной частную собственность в рамках таких предприятий, но позволит избежать многих конфликтов, связанных с жесткой национализацией и лишением буржуазии всех прав собственности и, прежде всего, капитала как определенной суммы денег, но не капитала как реальной экономической власти (что взаимосвязано, но не одно и то же).

Весьма важными каналами власти должны стать системы управления внутри предприятия. Здесь, как уже отмечалось, возможны различные механизмы сочетания власти трудящихся и власти собственников. Социализм может и должен обеспечить власть самих трудящихся (причем не только данного звена)  на государственных и коллективных предприятиях – непосредственно. На предприятиях со смешанной собственностью нужен своего рода компромисс между властью акционеров и властью трудящихся, когда целый ряд прав будет неотчуждаем от трудового коллектива (прежде всего, прав, касающихся гарантий занятости, оплаты труда, условий труда), кто бы ни был собственником предприятия. В то же время часть прав будет гарантирована для акционеров (право на минимальный дивиденд, не отчуждаемость акций или возможности их выкупа по определенной цене).

Важным каналом реальной власти на предприятии может и должна стать деятельность различного рода общественных структур, начиная от профессиональных союзов и заканчивая объединениями молодежи, рационализаторов, женщин, экологическими объединениями и т.д.

В заключение ещё раз подчеркнем, что даже в секторе массового индустриального производства акционерные фирмы с доминированием частных физических лиц скорее всего не будут составлять основную часть предприятий. Вполне возможно широкое развитие коллективных предприятий, кооперативов и государственных предприятий при самоуправлении трудовых коллективов.

И, пожалуй, последняя по порядку, но не по важности ремарка.

Поскольку мы предположили, что социализм будет сохранять современные механизмы рынка, характерные для капитала XXI века, то мы должны признать и сохранение современных финансовых институтов. Вопросы о том, как они будут работать и кому будет принадлежать власть над ними, принадлежат к кругу важнейших для будущей экономики. Здесь следует вспомнить старые идеи марксистов, не случайно требовавших национализации и государственного контроля над банками и другими крупными финансовыми институтами.

Это требование действительно является абсолютно необходимым, ибо финансовая система современной рыночной экономики представляет собой  ключевой компонент, обеспечивающий как взаимодействие производителей с потребителями, так и присвоение средств производства. Контроль за финансовой системой облегчен тем, что она высоко обобществлена (ключевую роль в ней играют несколько крупнейших институтов), и он позволяет сосредоточить в своих руках реальную социально-экономическую (а в ряде случаев и политическую) власть. Поэтому совершенно обязательным  условием продвижения по пути социализма станет не только национализация, но и реальный контроль за финансовой системой и её функционированием со стороны демократического, на деле отражающего интересы трудящихся государства.

Этот контроль, однако, может и не ущемлять интересы отдельных частных лиц (например, вкладчиков банков), ибо контроль за финансами и возможность получения доходов от вложений капитала в условиях социализма как переходной эпохи – это два разных вопроса. Достижение первого – власти государства, не мешает сохранению второго – собственности отдельных физических лиц на вклады в банках.

Таковы некоторые дополнительные штрихи к характеристике возможных отношений соединения работника со средствами производства (собственности), которые позволят гражданам социалистических обществ становиться реальными хозяевами экономики в самых разнообразных формах. Они могут быть хозяевами личного частного предприятия и акций, сохозяевами коллективного предприятия, которые работают по общегосударственным правилам и в интересах развития общества в целом. При этом все они будут иметь неограниченный доступ к благам креатосферы (бесплатность знаний, культурных благ, образования и т.п.). Кроме того, как сохозяева общенародных материальных средств производства (в том числе – природных ресурсов) они будут иметь возможность присвоения результатов их функционирования (природной ренты, прибыли государственных предприятий), что позволит получать им социальные гарантии. Не менее важной стороной этой системы отношений станет гарантированная занятость и свободный выбор места приложения своей рабочей силы.

Безусловно, при этом одним из важнейших и наиболее сложных вопросов останется реальное участие каждого гражданина в распоряжении не только коллективными, но и общенародными средствами производства в материальной сфере (как быть с креатосферой, мы уже обсуждали выше). Здесь, возможности реального распоряжения средствами производства будут связаны с самоуправлением и демократическим регулированием экономики на общенародном уровне. И если здесь общество будущего не сможет обеспечить реальной демократии участия и самоуправления, экономическая система социализма вновь мутирует и окажется в тупике.

Естественно, что само по себе соединение работника со средствами производства в условиях социализма не обеспечивает достаточной социальной справедливости и эффективности. На это должна быть нацелена и система распределения и мотивации.

 

4.           Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня: отношения распределения и мотивация

В этом разделе нам предстоит ответить на едва ли не самый трудный вопрос: какие стимулы могут подвигнуть человека отказаться от максимизации утилитарного потребления и минимизации трудовых затрат, т.е. сделать шаг от «человека рыночного» к «человеку социалистическому»?

Принципиальный ответ на этот вопрос известен. Если мы исходим из того, что человек не обладает некоей вечной и естественной сущностью, обусловливающей его всегдашнее стремление к деньгам как высшему благу (сразу подчеркнем, что для большинства «старых» неоклассиков характерно именно такое понимание человека, но сей подход, не выдерживая столкновения с практикой, все более уходит в прошлое), то мы открываем поле для ответа на поставленный выше вопрос.

Принципиально этот ответ, как мы уже заметили, прост: в той мере, в какой основной потребностью индивида становятся деятельность и общение, развивающие человеческие качества, утилитарные потребности отступают на второй план. Эта закономерность не абсолютна и начинает достаточно явно проявлять себя, как правило, по мере достижения индивидом определенного уровня материального благосостояния. Его можно назвать «рациональным», т.е. таким, который создает достаточные в данном обществе предпосылки для включения в общедоступную творческую деятельность. Соответственно, для имеющих этот уровень лиц, занятых деятельностью в креатосфере – ученых и художников (мы говорим, естественно, не о масс-культуре), педагогов и воспитателей, социальных работников и экологов – достаточно типично доминирование таких мотивов, как интересная работа, человеческие отношения с коллегами, свободное время. Если эти лица к тому же включены в социальное творчество (например, активно участвуют в деятельности тех или иных институтов гражданского общества), то у них эти мотивы, как правило, становятся доминирующими. И это происходит (NB!) еще в рамках капитализма, где доминирующие общественные отношения, образование, государство, масс-медиа и т.п. активно формируют противоположную – потребительскую установку. Если же предположить, что государство, общество, культурно-идейный фон в стране будут иными, то и мотивы творческой реализации будут активнее вытеснять чисто утилитарные (при условии, напомним, обеспечения рационального уровня потребления)

Тем самым, при абстрагировании от влияния социальной среды, мы можем сформулировать некоторую закономерность: для большинства индивидов утилитарные ценности и мотивы нелинейно вытесняются социально-творческими (деятельность, общение, свободное время) по мере их все более полного включения в творческую деятельность. Эта закономерность, как правило, начинает действовать после достижения рационального уровня материального потребления. Чем активнее данный индивид включен в отчужденные отношения (рыночную конкуренцию, борьбу за власть и т.п.) и чем сильнее влияние на него отчужденных социальных форм (от рекламы и социального манипулирования через масс-медиа, до образования и государственной идеологии), тем слабее действует эта закономерность. И наоборот, чем дальше такой индивид от отчужденных общественных отношений и чем больше он включен в социальное творчество, чем ближе он к подлинной культуре, тем более явно проявляется названная связь.

Следовательно, эти мотивы будет действовать тем активнее, чем далее будет развертываться продвижения от царства необходимости к царству свободы (т.е. они будут усиливаться по мере генезиса и развития социализма). Базой этого продвижения станет, во-первых, расширение креатосферы и  круга занятых в ней членов будущего общества (при соответствующем сокращении занятых репродуктивной деятельностью), и, во-вторых, развитие отношений социального творчества и прогресс культуры (при соответствующем свертывании отчужденных социальных форм – рынка, насилия, масс-культуры, идеологического манипулирования и т.п.).

Творческие стимулы и мотивы будут развиваться лишь в той мере, в какой будет развертываться названный выше двоякий материальный и социальный прогресс. В той мере, в какой социализм остается обществом, сохраняющим репродуктивный труд и отношения отчуждения, для него сохранится необходимость в соответствующих отношениях стимулирования и распределения.

Основные черты социалистический системы распределения, характерные для этапа формального освобождения труда, когда он не стал еще для большинства членов общества потребностью, будут определяться распределением по труду при наличии социальных гарантий, которые были описаны выше. В то же время, социализм как эпоха перехода от гегемонии корпоративного капитала к формальному освобождению труда, естественно, будет включать и целый ряд более сложных переходных форм, соединяющих распределение, характерное для рождающегося «царства свободы», и механизмы распределения, достающиеся в наследство от буржуазной эпохи[12]. В частности, социалистическая система, по-видимому, будет включать (во всяком случае, на первоначальных этапах) доходы, которые граждане будут получать от частной собственности, будь то трудовая частная собственность, собственность на акции или собственность на деньги, вложенные в банк. Во всех этих случаях доход будет носить нетрудовой характер и сохранять черты дохода буржуа. Однако и здесь возникнут существенные отличия в природе и механизмах получения этого дохода.

Вложения гражданами денег в общенародные финансовые институты (скажем, в государственный банк) или приобретение акций предприятий, которые работают под контролем государства и в рамках общенародных программ, – всё это существенно отличает даже такой доход при социализме от дохода, получаемого на основе эксплуатации труда частным капиталом и присвоения прибавочной стоимости. В то же время этот доход не становится автоматически социалистическим или, тем паче, коммунистическим. Для регулирования такого типа доходов в мире, переходном от буржуазного к новому, потребуется использование сложной системы регуляторов, которые позволят постепенно вытеснять такие доходы и укреплять распределение по труду.

Отметим два важнейших из таких регуляторов.

Первый, известный по опыту социал-демократических стран, – прогрессивный налог на доходы от собственности, от капитала, от инвестиций в финансовую сферу. Если такой доход остается в пределах, характерных для дохода, получаемого в рамках распределения по труду, то налог на него может быть относительно невысок. Если же вы получаете более высокие доходы, или доходы, качественно отличающиеся от трудовых, то налогообложение может быть очень высоким, достигая 60-70 и более процентов.

Второй механизм – это так называемый социальный максимум. Его внедрение было предложено не только социалистами, но и учеными-гуманистами, теоретиками Римского клуба, в частности, Аурелио Печчеи. И первые, и вторые показали, что за определенным пределом сверхвысокий личный доход не является стимулом ни для предпринимательства, ни для новаторства, ни для более эффективной трудовой деятельности. Поэтому такой доход может быть изъят (например, через приближающийся к 90% налог на сверхвысокие доходы) относительно безболезненно для этих принципиально важных с точки зрения генезиса креатосферы направлений деятельности.

Существенным для социалистического общества станет вопрос контроля за движением доходов. И здесь нелишне вспомнить о механизмах, которые были отчасти реализованы ещё в период НЭПа в СССР[13]. Для такой модели экономической и социальной жизни, привязанной к трудовым и другим легальным доходам, возможно использование различных технических средств контроля за движением доходов. Часть из них достаточно хорошо известна, например, индивидуальные электронные деньги. Если мы перейдем к системе, когда каждое физическое лицо будет обладать только одной банковской карточкой (счетом) только в одном банке, к тому же государственном, то в этих условиях автоматически будет обеспечен учет и контроль за движением доходов и расходов данного физического лица. Каждый из нас с вами, имея такую карточку (счет), будет вынужден фиксировать на нем все свои денежные доходы. И всякий раз будет известно, как и от кого именно вы получили эти деньги: заработную плату, гонорар, доход с банковского вклада, личное пожертвование, взаимопомощь от своих товарищей… Точно так же могут фиксироваться практически все основные траты (за исключением мелких покупок, осуществляемых при помощи наличных денег).

Этот механизм развивает некоторые современные тенденции. Например, сегодня в Западной Европе, в Соединенных Штатах Америки покупки на суммы, превышающие несколько десятков евро (долларов), как правило, осуществляются при помощи банковских карточек. Другое дело, что современный буржуазный мир делает счет каждого человека коммерческой тайной. Кроме того, он позволяет открыть счета не в одном, а в нескольких банках, перевести деньги в банки нейтральных стран и иными путями скрыть свои доходы (или, напротив, расходы). Однако даже в буржуазной системе для того, чтобы отмыть нелегально полученные деньг, и приходится принимать огромные усилия и тратить немалые суммы, теряя от 20 до 50 процентов полученных доходов на то, чтобы легализовать эти преступные барыши. Тем более возможно создание системы, при которой такое отмывание нелегальных доходов станет чрезвычайно сложным или почти невозможным, в условиях социализма, при помощи перехода к индивидуальным счетам и системе открытой, гласной информации о движении средств на них.

При этом, конечно же, возникнет мощное противоречие, которое в целом характеризует использование денежных отношений в условиях социализма. В самом деле, для мещанина (субъекта рынка) его денежный доход и траты, которые он совершает – это святая святых его личной жизни, главное составляющее его человеческой личности. Для него всякая возможность посторонних лиц (а тем паче общественных организаций) заглянуть в это его сокровенное «Я» и посчитать деньги в его кармане будет восприниматься как покушение на личную свободу, на права человека, на свою не только коммерческую, но и душевную тайну, на то, что на Западе называется privacy – частная жизнь.

В то же время, если мы говорим о социализме как о мире развития творческого человека (мире свободных ассоциаций, мире, который уходит от господства товарного и денежного фетишизма), то в этом случае возможность общественного контроля за движением финансовых средств (причем действительное открытие соответствующей информации должно быть скорее исключением, чем правилом) не будет составлять большой нравственной или личной проблемы, не будет являться угрозой тайне личности, ибо действительная тайна личной жизни для человека творческого – это тайна его общения, его личных отношений с друзьями, его пристрастий и интересов. Впрочем, и эта тайна является весьма условной, и личное дело каждого человека – афишировать или скрывать свои творческие достижения, свою дружбу и свою неприязнь, свою любовь и свою ненависть.

Безусловно, при социализме почти наверняка сохранится масса отклонений от названных механизмов распределения («злоупотреблений») – использование общественных фондов или фондов предприятий, кооперативов и других структур для личного потребления (например, использование служебной машины в личных целях, как это многократно возникало в условиях мутантного социализма). Но для того и необходима система демократического общественного учета и контроля, чтобы предотвратить такого рода бюрократические злоупотребления в массовых масштабах, чтобы квалифицировать их будущим социалистическим обществом как уголовные преступления. Безусловно, существует и угроза вырождения системы общественного учета и контроля в некоторую слежку и подрыв тайны личной жизни.

 

*    *    *

В заключение заметим: социализм будущего – это мир переходных отношений, который будет наполнен сложными и болезненными противоречиями. Противоречиями, которые, во-первых, достаются в наследство от прошлого (противоречиями сохраняющегося рыночного механизма, пережитками отношения отчуждения в социальной, политической и духовной жизни). Во-вторых, противоречиями нарождающегося мира креатосферы с его конфликтами между творческими личностями, между общественными союзами, борьбой за возможность получить интересный, наиболее уважаемый труд и многими другими, которые сейчас трудно представить. В-третьих, это будет система противоречий между сохраняющимися механизмами отчуждения и нарождающимися отношениями царства свободы.

Этот комплекс противоречий будет образовывать сложный клубок, требующий постоянного демократического разрешения. Именно в силу этой сложной внутренней и внешней противоречивости социализм мыслится нами как эпоха нелинейного перехода к царству свободы. Социализм будет не только обладать потенциалом движения вперед, но и содержать в себе реальные возможности регресса, реверсивного движения к миру отчуждения. В нём будут содержаться постоянные угрозы скатывания в тупик бюрократизма или возврата назад, на дорогу капиталистической эволюции.

В ближайшем будущем надеяться на наиболее благоприятное  сочетание объективных условий для успехов социализма в интернациональном масштабе сомнительно. Да и субъективный фактор – наличие достаточно сильных социальных движений, объединяющих трудящихся и граждан на принципах свободной и добровольной ассоциации – пока ещё также развит довольно слабо. Но Крот Истории знает своё дело, а авторы отнюдь не принадлежат к числу исторических пессимистов…

 

 

[1] Это понятие раскрыто в упомянутых выше работах Э.Мандела.

[2] См, например, Альтерглобализм. Теория и практика «антиглобалистского» движения (под ред. Бузгалина А.В., М., 2003)

[3] Заметим, что еще 30-40 лет назад требования к европейскому сообществу жить по экологически корректным правилам казались утопией, а выдвигавших эти требования «зеленых» считали романтическими мечтателями, оторванными от жизни.

[4] К числу наиболее известных вариантов этой модели следует отнести модель экономики, основу которой составляют самоуправляющиеся коллективные предприятия и кооперативы, рынок является основной формой связи между произволдителями и потребителями, наемный труд является исключением, государство осуществляет косвенное регулирование воспроизводственных процессов и обеспечивает социальную защиту. Круг основных работ на эту тему был назван в 1 разделе статьи.

[5] Общие теоретические соображения о характере пострыночного регулирования авторы изложили в: Бузгалин А., Колганов А. «Рыночноцентрическая» экономическая теория устарела // Вопросы экономики, 2004, №3 и в одном из текстов 3 части этой книги.

[6] Авторы изложили свое решение проблемы в работах: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Реализация общенародных интересов. М., 1985; Бузгалин А.В. Противоречия самоуправления, централизма и самостоятельности в плановом хозяйстве. М., 1988.

[7] См.: Кастельс М. Информационная эпоха. М., 2000, гл. 3. Подробный анализ западных источников по данной теме и авторская модель управления постиндустриальной корпорацией содержится в работах М.Павлова.

[8] Возможное решение этой проблемы авторы предложили в статье «Гордиев узел (к проблеме нестоимостной редукции труда)» // Философия хозяйства, 2001, № 6. Этот текст публикуется ниже в данной книге.

[9] Этот подход базируется на кратко аргументированном во 2 части статьи выводе о креатосфере как адекватной базе пострыночного регулирования и прямо отрицает известный тезис либеральных экономистов о том, что именно постиндустриальные, информационные технологии создают адекватные основы для ренессанса свободного рынка. Разбор аргументов сторон не входит в задачу данной статьи, ибо в названных выше работах авторы достаточно подробно обосновали правомерность своей позиции, дав развернутую критику либерального подхода.

[10] Эта классическая марксистская постановка развита, в частности, в трудах нашего учителя – Н.В.Хессина (См.: Хессин Н.В. Вопросы теории товара и стоимости в «Капитале» К.Маркса).

[11] Отсюда встает вопрос не о том, нужен или не нужен современный набор рыночных механизмов для социализма как переходного общества (оно потому и переходное, что содержит элементы прежней системы). То, что в переходный период они нужны, признают все. Вопрос в другом.

Вопрос в том, что большинство сторонников рыночного социализма считают этот период  не переходным, а единственно возможным, то есть они его рассматривают как единственно возможное будущее, а все остальное относят к области утопии, о которой можно говорить, а можно не говорить: это безразлично. У нас же иной взгляд. Нам вопрос о перспективе развития социализма как переходной эпохи (равно как и сам акцент на том, что социализм есть переходное общество) кажется принципиально важным.

Если мы считаем, что развитие идет в направлении генезиса пострыночных и постбуржуазных отношений, то вытеснение собственных основ рыночных форм, товарных и буржуазных отношений пострыночными и постбуржуазными (естественно, лишь в той мере, в какой это обеспечивает большие результаты – социальные, технологические, экологические и т.д.) мы можем квалифицировать как объективно необходимый, прогрессивный процесс.

Вот эта динамика есть объект спора: признаем ли мы возможность и необходимость вытеснения товарных, капиталистических отношений пострыночными, посткапиталистическими, или мы считаем, что рыночный социализм есть не переходный процесс, а некоторое органичное, финальное состояние будущего общества. Говоря о рыночном социализме, на какой бы позиции мы не стояли, мы всегда должны учитывать, что рыночные отношения всегда порождают определенные (а именно – не- и анти-социалистические) социальные последствия. Мы может говорить о том, что их надо ограничивать, регулировать и т.п., но важно подчеркнуть: мы признаем, что рынок порождает определенные социальные тенденции и мы их считаем несоциалистическими.

Далее. В любом случае мы можем признать, что рынок порождает моральный, нравственный климат, который, вообще говоря, не является социалистическим. И это признает практически каждый, кому всерьез задаешь этот вопрос. Наконец, сказанное означает, что система отношений товарного производства и рынок как их форма будут порождать и политические силы, которые не являются по сути социалистическими. (Подробнее эти тезисы развиты в статье: Бузгалин А.В. Десять тезисов о рыночном социализме // Альтернативы, 2001, № 1).

[12] В этих связках нет ничего особенно нового – они хорошо известны любому грамотному теоретику социализма. Однако ныне таковых становится все меньше, а лиц, утверждающих, что социализм – это общество бездельников, – все больше. Именно поэтому мы взяли на себя труд несколько освежить «азы», показав их связь с концептуальной моделью социализма как не просто посткапиталистического общества, а процесса перехода от экономической общественной формации к царству свободы.

[13] Нам хотелось бы напомнить читателям роман Ильфа и Петрова «Золотой теленок», где подпольный миллионер Корейко, имея гигантские по тем временам (несколько миллионов рублей) денежные накопления, не имел возможности потратить хотя бы малую часть из этих денег, ибо он жил в стране, где общепринятой нормой поведения были трудовые доходы и отсутствие чего-либо сверх этого.

http://www.alternativy.ru/node/995

Поделиться

Комментарии (5)

  • Виктор Петров

    18 ноя 2018

    Ответить

    Абсолютно согласен с авторами.

  • вася

    01 авг 2019

    Ответить

    Это статья не большевика и не коммуниста ,а социал-демократа европейского типа ,сторонника умеренного капитализма.

    • Ответить

      Правильно, Вася. Ведь как мыслит социал-демократ? Если как-то само собой окажется так, что стол накрыт и сервирован, то тогда можно будет сесть за него и пообедать. Они, социал-демократы, уже сто лет как уверены, что "зелёное дерево" социализма вырастает на каменистой почве капитализма, создавая предпосылки для его буйного роста. Ничего подобного в действительности не наблюдается. Капитализм делает из людей стадо, которое все больше напоминает обезьянье. Сон разума современных социал-демократов рождает чудовищ. 

  • Игорь

    11 ноя 2019

    Ответить

    >«Реальный социализм» погиб, в частности, вследствие глубокого противоречия между господством среди населения ценностей и мотивов общества потребления (неизбежных на индустриальной фазе развития) и дефицитом потребительских благ. Социализм будущего может развиваться только как общество, в котором будет обеспчено многообразие потребительских благ при господстве у граждан этого общества иных потребностей.
     Данное заключение  в корне неверно и противоречит имеющимся фактам.  Ну какие факты нам говорят, что социализм погиб из-за дефицита потребительских благ?   Что, народ поднялся и выступил против дефицита и смел тем самым действующую власть? Ну где хоть одно подобное выступление против дефицита даже в конце 80-ых, когда дефицит создавался намеренно?   
    Во-вторых дефицита потребительских благ в СССР не было,  во -первых потому, что статистика нам ни о чем подобным в сравнении с западными странами не говорит, кроме разве что автомобилей, во-вторых в СССР никогда не было никаких выступлений народа против дефицита потребительских благ в противоположность тому, как постоянно на Западе шли и идут выступления людей против тамошних экономических безобразий - безработицы, роста цен, регулярных кризисов. 
    В третьих дефицит потребительских благ для народа создался именно сейчас - при капитализме - об этом скажет любая статистика по многим важным вещам - по любым видам мяса, кроме курятины и свинины в стране дефицит, говядины например потребляется в 3 раза меньше, аналогично по сливочному маслу тоже почти в 3 раза уменьшилось потребление,  и вообще по молочным продуктам - 230 кг в год против советских 380  кг в год на человека в пересчете на молоко. 
     Я уж не говорю про то, что в регионах, к примеру, народ ходит в кожзаменителе, а кожаной обуви в продаже часто нет вообще ( город Торопец 2019 год лето, лично наблюдал), и вообще идет тотальная замена нормальных качественных потребительских товаров на суррогат и фальсификат.  Купить обыкновенные шерстяные брюки сейчас  проблема даже в Москве   - про регионы вообще молчу.  Свежий хлеб в тотальном дефиците по всей стране. 
    Таким образом утверждения авторов, что де капитализм и рынок лучше удовлетворяют  потребительские потребности людей-  ложь и бред. Особенно это ясно на примере доступности жилья сегодня и при СССР.  Квартир и строится на 30 процентов меньше даже сейчас, спустя 28 лет после гибели СССР, при этом 35-40% из них - это индивидуальное строительство для состоятельных граждан. 
     В общем авторы в плену либеральной мифологии и не уважают объективные факты . На Западе  преимущества перед СССР в потребительских благах реализовывались не благодаря  капиталистическому рынку, а благодаря историческим обстоятельствам - более благоприятные условия - колониальный, а затем неоколониальный грабеж других стран и народов, лучший старт в 20 веке и меньшие последствия от войн.
     
     
     Пора наконец сброситт с себя либеральную муть, что наличипе   товара в свободной продаже означает его изобилие. Нет, оно запросто может быть и при его нехватке - при капиталистической системе распределения.  Соответственно, и отсутствие иногда товара в свободной продаже вовсе не означает  непременно его нехватку для населения - при социалистической системе распределения.   Советский дефицит говядины, сливочного масла не был реальной нехваткой этих продуктов у населения,  в то время как сейчас видимое наличие их на витринах ( говядина, кстати часто в продаже от уствует сегодня в регионах) - вовсе не означает их нормальное потребление населением. 
     Дефицит в СССР был на 99% психологическим явлением в головах у некоторых граждан, чем реальной нехваткой потребительских благ. Наличие  же товара в свободной продаже при капитализме может быть и при повальном голоде и обнищании. 
     
     

    • Ответить

      Игорь, вы правы в том, что народ в целом даже не думал о переходе к капитализму с его "прелестями", но был обманут морально разложившейся частью "элиты".  Никто ведь не заявлял ни в СМИ, ни с высоких трибун, что будет такой переход. Говорили о назревшей реформе, а не контрреволюционном буржуазном перевороте.  Так что основной причиной поражения социализма в СССР следует считать порочную политическую систему, которая позволила осуществиться отрицательному отбору во власть и привела к невозможности осуществления каких-либо реформ. Только полное буржуазное перерождение властей. 

Ответить Виктор Петров Отменить

Ваш e-mail не будет опубликован. Поля обязательные для заполнения *